Чем был полезен лагарп александру 1

В Вестнике архивиста нашла статью, описывающую отношения Александра I с наставником Лагарпом.
Мне было очень любопытно прочитать.

Ф.С. ЛАГАРП — ВОСПИТАТЕЛЬ БУДУЩЕГО РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I / Ryzhenkov M.R. F.S. La Harpe — educator future of Russia’s Tsar Alexander I

С помощью архивных источников восстанавливается подлинный характер взаимоотношений великого князя Александра Павловича, впоследствии императора Александра I, и его наставника – Ф.С. Лагарпа, швейцарского подданного, литератора, философа, политического деятеля.

Лагарп (La Harpe) Фредерик Сезар де (6.4.1754, Роль, кантон Во – 30.3.1838, Лозанна) – швейцарский политический деятель. По профессии адвокат. В 1780-х гг. приглашен Екатериной II в Россию в качестве воспитателя ее внука – будущего русского императора Александра I. Либерализм Лагарпа и защита им от посягательств правительства Берна кантона Во, в котором под влиянием Великой французской революции начались революционные выступления, повлекли в 1795 г. освобождение Лагарпа от должности воспитателя.

В 1798-1800 гг. вместе с П. Оксом возглавлял Директорию Гельветической республики. Во время Венского конгресса 1814-1815 гг. с помощью Александра I стремился к воссозданию Швейцарской федерации при независимом от Берна положении кантонов Во и Ааргау.

О том, насколько благотворным оказалось влияние Фредерика Сезара Лагарпа на своего воспитанника великого князя Александра Павловича, будущего росийского императора Александра I, у его современников и позднейших историков не было однозначного суждения. Далеко не все из тех, кто составлял придворное окружение Екатерины II, одобряли ее выбор иностранца в качестве воспитателя внука, наследника российского престола. Многие из ее окружения сомневались в том, что воспитание, основанное на «странной смеси философских и либеральных идей чуждых русской жизни» возможно сочетать с самыми строгими требованиями неограниченной власти.

Эти опасения позднее выразил известный сатирик и баснописец И.А. Крылов в своей басне «Воспитание льва», где царь зверей в поисках воспитателя для сына останавливает выбор на орле. В результате орлиного воспитания львенок предполагает по восшествии на трон повелеть всем зверям вить гнезда. Мораль басни такова: «…Пользы нет большой тому знать птичий быт, / Кому зверьми владеть поставила природа / И что важнейшая наука для царей / Знать свойства своего народа / И выгоды земли своей».

Спорные оценки воспитание Александра I получало и у некоторых русских историков. «Благодаря началам, лишенным строгой определенности и устойчивости, посеянным республиканцем-воспитателем, Александр I явился загадкой для современников и в царствовании своем представил резкие переходы от идеалистически-либеральных идей Лагарпа и конституционных наклонностей Чарторыйского, к мистическому масонству и капральской выправке Аракчеева. Вот почему и можно отнестись скептически к высокомерному заявлению Лагарпа, что «Провидение, по-видимому, возымело сожаление о миллионах людей, обитающих в России, но лишь Екатерина II могла пожелать, чтобы ее внуки были воспитаны как люди». Скорее можно сказать, что Провидение сжалилось над угнетенным отечеством Лагарпа и послало ему освобождение в награду за труды по воспитанию, попечению и заботе о русском великом князе швейцарского изгнанника». В последних словах содержится намек на позицию Александра I, которую под влиянием Лагарпа он занял на Венском конгрессе по вопросу государственного устройства Швейцарии.

Историк и публицист Б.Б. Глинский описал это в период правления Александра III, когда либеральные реформы предыдущего царствования, а вместе с ними и всякий «европейский либерализм», если не прямо, то косвенно осуждались. Но не стоит забывать и прямо противоположных суждений, начиная с пушкинского: «дней александровых прекрасное начало». На самом деле все это отголоски трехсотлетнего спора об историческом пути России: должна ли страна развиваться в общеевропейском русле, или у нее своя «особая» судьба. Споры на эту тему продолжаются по сей день, и тем интереснее нам сегодня личность Лагарпа и та роль, которую он сыграл в истории России.

Что касается российских архивов, то впервые имя Лагарпа упоминается в письме Екатерины II к Ф.М. Гримму от 25 февраля 1782 г. Императрица писала, что своим благонравием и умом Лагарп всех пленил и заслужил добрую репутацию и признательность. Речь шла о деликатном поручении, которое швейцарец выполнил по просьбе Гримма: младший кузен фаворита Екатерины А.Д. Ланского увлекся «нежелательным» романом и потребовался наставник для сопровождения молодого человека в путешествии по Италии, где, как надеялись, он позабудет свое увлечение. Очевидно, что Гримм к этому времени был знаком с Лагарпом, который с одной стороны имел уже известность в литературных кругах Лозанны, а с другой – помышлял об оставлении службы в Швейцарии из-за разногласий с Бернским правительством. Успешное выполнение роли гида-наставника обратило на него внимание русской императрицы, по приглашению которой он в 1783 г. приехал в Петербург.
Как раз в это время Екатерина решила, что настала пора передать воспитание любимого внука Александра, а заодно и его младшего брата — Константина, в мужские руки. Главным наставником был назначен Н.И. Салтыков, а Лагарпу было предложено поначалу занять место учителя французского языка. Но постепенно он стал заниматься со своими воспитанниками всеобщей историей, географией и математикой, а позднее философией и законоведением. Граф Н.И. Салтыков был человеком добрым и простым, но не отличался ни особенным умом, ни образованием, и неудивительно, что Лагарп, стоявший несравненно выше по своему развитию и образованию, сделался de facto настоящим воспитателем великих князей. «С жаром и истинной любовью приступил он к своим новым обязанностям: роль руководителя царственных детей была ему по сердцу, его воображению рисовались идеальные перспективы. С особенной любовью останавливался он на будущности Александра, который с первых же дней приобрел его симпатии. Из него я воспитаю, — так мечтал Лагарп, — человека — друга свободы, покровителя наук и искусств, который явится в мир провозгласить идеи равенства и независимости. Как счастлив будет управляемый им народ: в его государстве воздвигнутся многочисленные школы, университеты, будет процветать торговля и мирные землепашцы, благословляя своего монарха, с любовью обратятся к своим сельским работам, пышная аристократия снимет свои раззолоченные кафтаны, при дворе стихнут интриги и козни и все обратятся к занятиям, облагораживающим ум и сердце».

В этом изложении воспитательной программы, может быть не без некоторого сарказма, но в целом верно переданы цели Лагарпа как педагога. Конечно он не был таким уж законченным идеалистом и быстро разобрался в правилах игры при русском императорском дворе, иначе он просто не смог бы в течение десятилетия сохранять свое положение. Но, будучи в вопросах воспитания последователем Джона Локка, он сумел стать для ученика не просто ментором, а задушевным другом. Чувства искренней любви и благодарности к учителю сохранились в сердце Александра I до конца его жизни.

Став императором, Александр продолжал обращаться к наставнику за советом, читал его письма, изучал книги, которые тот регулярно присылал. Все бумаги наставника находились в кабинете Александра I. По восшествии на престол, Николай I отправил Лагарпу в Лозанну все его письма и проекты, адресованные покойному императору. Тронутый таким лестным знаком внимания, Лагарп отослал их обратно в Петербург, предварительно сняв с документов копии. К отсылаемым оригиналам своих писем и проектов он приложил копии с писем к нему Александра I. В ответном письме Николай I искренне благодарил Лагарпа: «Бумаги суть драгоценный дар для всякого, кто, как я, в благородных помыслах покойного императора Александра Павловича отыскивает движущую силу деяний, ознаменовавших его царствование. Но я понимаю, какой неисчерпаемый источник наслаждений должны были доставлять Вам эти бумаги, постоянно напоминая Вам возвышенную душу государя, для которого задушевные отношения с Вами сделались потребностью сердца. Я тем более оцениваю причины, заставляющие Вас смотреть на переписку Вашу с ним как на священный залог, и которые побудили Вас расстаться с нею, чтобы не подвергнуть ее когда-либо исследованиям нескромного или злонамеренного любопытства. В этом поступке я узнаю всю деликатность чувств Ваших и новый знак благоговения к памяти покойного моего брата. Примите изъявление совершенной моей признательности. Приношу Вам ее также и за трудную работу Вашу присоединения к жертвуемому Вами мне собранию реестра, который облегчает разбор оного» .

Бумаги Лагарпа в запечатанном конверте были переданы на хранение в Государственный архив МИД в Петербурге, куда поступали важнейшие внешнеполитические материалы, в основном секретные, а также документы касающиеся императорской фамилии. Ныне фонды этого архива являются составной частью Российского государственного архива древних актов (РГАДА) в Москве. Но подлинники писем Александра I, великих князей Константина Павловича и Михаила Павловича, императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны и др. оставались в семье Лагарпа в Лозанне.

Созданное в 1866 г. под августейшим председательством наследника цесаревича Александра Александровича (будущего императора всероссийскогго Александара III) Императорское Русское историческое общество вступило, при посредстве русской миссии в Берне, в переговоры с наследником Лагарпа Генрихом Моно (Henri Monod) о приобретении у него подлинной переписки. В результате переговоров Г. Моно согласился передать подлинники писем в дар лично наследнику цесаревичу, что и было сделано в 1868 г. Все приобретенные документы также поступили в Государственный архив МИД.

В 1899 г. письма Лагарпа, наряду с некоторыми другими секретными пакетами, по распоряжению Николая II были переданы из Госархива в собственную его императорского величества библиотеку, при этом документы, полученные от Г. Моно, остались на прежнем месте хранения. Таким образом, переписка оказалась разобщенной по двум архивохранилищам .
Сегодня материалы самого Лагарпа находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в составе фонда 728 – Рукописное отделение библиотеки Зимнего дворца, а подлинники императорских и великокняжеских писем к нему – в РГАДА в фонде 5 – Переписка высочайших особ с частными лицами и некоторых других фондах.

Оба документальных комплекса взаимосвязаны и представляют немалый интерес для исследователей. Если письма Лагарпа отражают идеи, которые он старался внушить воспитаннику, то письма последнего, как элемент «обратной связи», дают некоторое представление о степени усвоения этих идей. Учитывая важность этих документов, русскими историками, вскоре после получения доступа к ним, была предпринята их публикация в Сборнике Русского исторического общества под заголовком «Письма императора Александра I и других особ царствующего дома к Ф.Ц. Лагарпу. Сообщено его императорским высочеством государем цесаревичем наследником» .

Публикация сопровождалась переводами на русский язык текстов писем и помет самого Лагарпа, но от комментариев составители воздержались. В кратком предисловии говорилось: «Оценка этих отношений, так сказать, возбужденных и освещенных содействием императрицы Екатерины Великой, принадлежит истории. В свое время, когда права исторических давностей получат свою законную силу, когда события и самые побуждения и темные пружины, на них действовавшие, вполне предадутся исследованию и суду исторической гласности, новому историку знаменитой эпохи можно будет разностороннее и вернее определить, какую долю влияния мог иметь Лагарп на умственное и духовное развитие императора Александра и на многие направления и стремления, которыми в разные времена были ознаменованы и совершившиеся действия и попытки царствования его» .

Если в публикации, по вполне понятным причинам, составители проявляли сдержанность в оценках, то в подготовительных материалах они позволяли большую откровенность. Так, например, на листе, которым были в архивном деле проложены ранние письма к Лагарпу Константина, рукой составителя было написано: «Хотя все письма великого князя Константина Павловича относятся к детскому его возрасту, однако прочитав их подряд, невольно делаешь о нем самое невыгодное суждение: из 18-ти писем только три не говорят ничего о дурных наклонностях августейшего ученика Лагарпа» .

Что касается самих документов, то самые ранние относятся к 1785-1794 гг. Это записки и письма к учителю (Лагарп приступил к обязанностям с лета 1784 г.), в которых ученик извиняется за проступки, невыполненные задания и т.п. Написаны они детским нетвердым почерком и часто принужденно. Видимо, это был один из педагогических приемов Лагарпа: добиваться от ученика собственноручного письменного объяснения своих поступков. Иногда ученику приходилось писать «прокламацию» о своем неподобающем поведении, которая вывешивалась в классной комнате (вверху листа видно отверстие от гвоздя) . Иногда записывался целый диалог учителя и ученика, в конце которого следовала сентенция . Но даже по этим детским запискам видна мысль, внушаемая наставником: знатное происхождение не может быть предметом гордости и оправданием невежества.

Конечно, письма не могут передать всего, что происходило между ними при личном общении, но очевидно отношения становились все более теплыми и дружескими, чего нельзя сказать о положении Лагарпа при Дворе. Французская революция, к которой Лагарп не остался равнодушен, сделала невозможным его дальнейшее пребывание в Петербурге. В письме Александра от 2 декабря 1794 г. читаем: «Мне очень досадно мой дорогой друг (ибо вы мне позволяете так вас называть по моим чувствам), что ваше нездоровье лишает меня удовольствия провести с вами несколько часов. День ото дня чувствую в этом больше необходимости, особенно с тех пор, как знаю, что мы должны расстаться, что причиняет мне жестокое огорчение» . В статье о Ф.Ц. Лагарпе в энциклопедическом словаре Брокгауза-Ефрона говорится буквально следующее: «Когда разразилась французская революция, идеям которой Л. отдался с увлечением, он обратился к бернскому правительству с прошением, в котором предлагал реформы и созвание штатов. Это дало повод признать его зачинщиком беспорядков, разразившихся в подчиненном Берну Ваадте, а враги постарались довести это до сведения петербургского двора, вследствие чего Л. потерял место».
Статья не совсем верно отражает события. Лагарп действительно попытался издалека повлиять на политическую жизнь у себя на родине, чем вызвал раздраженную реакцию в правящих кругах в Берне. Последовало обращение к императрице с настоятельным требованием удалить «смутьяна» от Двора. Однако резкий тон послания, в свою очередь, вызвал неудовольствие Екатерины II, которая не желала выслушивать нотации от бернских властей, и инцидент не имел последствий для Лагарпа .
Можно только удивляться тому, что «швейцарский республиканец» сохранял свое положение в Петербурге на протяжении 1793 и 1794 гг., когда уже были осуждены за пропаганду либеральных взглядов А.Н. Радищев и Н.И. Новиков, а вести из Франции приносили одно горькое разочарование за другим. Террор и особенно публичные казни короля и королевы не могли не вызвать у Екатерины отвращения к революции. Надо полагать, что причиной тут был не священный трепет по отношению к жизни монарха, а испуг перед глумливым неистовством черни. Решено было отделаться от Лагарпа, тем более, что в сентябре 1793 г. великий князь Александр Павлович вступил в брак, а это традиционно означало наступление совершеннолетия и окончание учебы.

На обороте уже упоминавшегося письма Александра от 2 декабря 1794 г. рукой Лагарпа описаны обстоятельства его отставки: «Когда граф Салтыков объявил мне о прекращении моих обязанностей в декабре, он сообщил мне, что Екатерина II пожаловала мне 10 000 рублей. И так после 11-летнего исполнения с честью столь важных обязанностей, я имел 2000 р. пенсии и 10 000 р.! Мне не давали ни чина, ни креста, согласно обычаям этой страны. Наконец мне ничего не давали за занятия с великим князем Константином. Я был вынужден указать на это обстоятельство и меня пожаловали чином полковника и пенсией в 925 р., взамен которой мне выдали капитал в 10 000 р. Граф Салтыков объявил еще, что мое жалование будет выплачиваться до 31 декабря 1794 г. Не имея возможности уехать до весны, я просил как о милости разрешить продолжать уроки с великим князем и даже с княгиней его супругой. Я придавал такое большое значение завершению важной работы с великим князем, что мне не могли отказать в этом, и я наслаждался своим мщением, удвоил усердие и продолжал давать свои уроки до мая, времени моего отъезда. Уроки давало мое сердце, ибо с 1 января 1795 г. я был полностью уволен. – Екатерина Великая встретила человека еще более гордого, чем она сама» .

В другом письме Александра, которое помечено рукой Лагарпа «должно быть или в декабре 1794, или в январе или в феврале 1795», в частности, говорилось: «…Мне нет необходимости повторять это здесь, вы и так поймете, мой дорогой друг, какую печаль я должен испытывать в одно и то же время думая, что должен с вами скоро расстаться, особенно оставаясь один при этом Дворе, который я презираю, и предназначенный к положению, одна мысль о котором заставляет меня содрогаться» . Как видно, положение наследника престола не радовало молодого человека, и то, что он делился такими чувствами с учителем показывает весь характер воспитания. Не раз еще в письмах, написанных после отъезда Лагарпа из России в мае 1795 г., Александр упоминал о своей мечте: отказавшись от власти жить на ферме неподалеку от обожаемого учителя. Понимая, что подобные идеи могут вызвать гнев августейшей бабушки, Александр предпочитал посылать письма с надежными людьми и то же советовал Лагарпу.

После воцарения Павла I переписка становится все более затруднительной. Сохранилось всего одно письмо от 27 сентября / 8 октября 1797 г. в копии сделанной рукой Лагарпа, с пометой об отсылке подлинника Николаю I в 1831 г. Обнаружить подлинник в архиве не удалось, возможно, он был уничтожен в Петербурге, что неудивительно, ведь Александр Павлович спрашивал у наставника совета по проекту конституции для России . Несмотря на наличие копии, письмо не было опубликовано вместе с другими в «Сборнике РИО».

Кстати, среди писем членов императорской фамилии к Лагарпу нет ни одного письма великого князя Павла Петровича. Устраненный от воспитания старших сыновей, Павел с подозрением относился к наставнику, избранному Екатериной II. Тем не менее, в архиве сохранился удивительный памятник их отношений. Это пара белых лайковых перчаток с запиской Лагарпа, в которой он рассказывает, как накануне отъезда из России в мае 1795 г. приехал на бал в Гатчину. Лагарпу не хотелось уезжать не объяснившись с отцом своего любимого ученика. Во время двухчасовой беседы в кабинете Павла Лагарпу удалось, по его словам, «излить свое сердце», чем великий князь был глубоко тронут. Примирение было достигнуто, и когда Мария Федоровна пригласила Лагарпа на тур полонеза, Павел дал ему свои перчатки. Лагарп сохранял эти перчатки как память, и в Россию они были возвращены Г. Моно вместе с подлинниками императорских писем .

Переписка учителя и ученика возобновилась после 1801 г., когда последний стал уже императором Александром I, и продолжалась еще почти два десятилетия: на письме Александра от 23 ноября / 5 декабря 1818 г. есть помета Лагарпа «последнее письмо» . Этот временной промежуток вместил массу событий, как в жизни этих двух людей, так и всей Европы. Лагарп снова побывал в России в 1801-1802 гг., по приглашению бывшего воспитанника, который писал, что принял бремя власти в надежде быть полезным своей стране, и просил помочь ему советами . Записки Александра к Лагарпу за этот период свидетельствуют об участии последнего в обсуждении правительственных назначений и проектов (например, реформы учреждений общественного призрения) . После того как Лагарп покинул Россию он надолго поселился во Франции, и оба корреспондента обсуждали в письмах политику Первого консула, приходя к общему мнению, что тот изменил конституции ради тирании . (Довольно странно читать слова осуждения тирании, написанные рукой самодержавного монарха).

В дальнейшем переписка постепенно угасает (сохранилось всего два письма из Петербурга за 1808 и 1811 гг.), но вновь оживляется в 1813-1814 гг. во время заграничного похода русской армии. Император писал иногда буквально с полей сражений. В Париже Лагарп и Александр снова встретились. Лагарпу был пожалован чин генерал-лейтенанта и высший российский орден св. Андрея Первозванного. Но, конечно, главной его наградой стало признание суверенитета его родного кантона Во, принятое на Венском конгрессе благодаря влиянию императора Александра.

Когда в начале 1820-х гг. вновь обсуждался вопрос о легитимности государственного устройства Швейцарии, Лагарп опубликовал в Лозанне полемическую брошюру «Observations d`un suisse sur les reflexions dirigees en 1820 et 1821 contre l`independence de la Suisse», которую с сопроводительным письмом послал в Петербург Александру I, как своему единомышленнику . Только один раз их взгляды совершенно разошлись. Когда во время «ста дней» Наполеона Лагарп был готов примириться с возвращением «узурпатора», Александр ответил: «…Простите мне мою откровенность, но я совершенно не разделяю вашего мнения. Мне даже кажется, что и вы несколько изменили его после наших разговоров в Вене. – Подчиняться гению зла, значит упрочивать его власть, доставлять ему средства установить тиранию еще более ужасным образом, чем в первый раз. Нужно иметь храбрость, чтобы бороться с ним, и с Божьим Провидением, в единстве и согласии мы достигнем счастливого результата. – Таково мое убеждение» . Эти слова были написаны за неделю до Ватерлоо, битвы, решившей судьбу Европы.

Вне поля зрения остаются еще письма великого князя Константина Павловича, который хотя и не был любимым учеником Лагарпа, но до конца своих дней сохранял почтительное отношение к наставнику и также состоял с ним в переписке. И, конечно, отдельного анализа требуют не только эпистолярные документы, находящиеся в РГАДА и других архивах России, например ГАРФ, но и все литературное наследие Ф.С. Лагарпа, замечательного педагога, политика и философа, оставившего заметный след в истории Швейцарии и России.

источник

ЛАГАРП ФРЕДЕРИК СЕЗАР ДЕ — швейцарский по­ли­тический дея­тель, вос­пи­та­тель великих кня­зей Алек­санд­ра Пав­ло­ви­ча (бу­ду­ще­го императора Алек­санд­ра I) и Кон­стан­ти­на Пав­ло­ви­ча, генерал-лейтенант российской служ­бы (1814 год).

Учил­ся в Же­нев­ском, за­тем в Тю­бин­ген­ском университетах. С 1774 года вёл ад­во­кат­скую прак­ти­ку в Бер­не. При­вер­же­нец идей французского Про­све­ще­ния.

При­дер­жи­вал­ся рес­пуб­ли­кан­ских взгля­дов, вхо­дил в со­став ло­занн­ско­го Со­ве­та двух­сот — пред­ста­ви­тель­но­го ор­га­на кан­то­на Ва­адт. Ак­тив­но вы­сту­пал за не­за­ви­си­мость кан­то­на Ва­адт от Бер­на, за что под­вер­гал­ся пре­сле­до­ва­ни­ям со сто­ро­ны вла­стей Швей­цар­ско­го Сою­за.

В 1782 году по­ки­нул тер­ри­то­рию Швей­ца­рии, со­про­во­ж­дал груп­пу российских дво­рян в по­езд­ке по Ита­лии. В том же го­ду по ре­ко­мен­да­ции Ф. М. Грим­ма и Е. Р. Даш­ко­вой при­гла­шён в Рос­сию императрицей Ека­те­ри­ной II в ка­чест­ве пре­по­да­ва­те­ля французского языка для её вну­ков.

В 1784 году Лагарп пред­ста­вил Ека­те­ри­не II за­пис­ку, из­ло­жив в ней спи­сок пред­ме­тов (ис­то­рия, ма­те­ма­ти­ка, фи­ло­со­фия, пра­ви­ла за­ко­на граж­дан­ско­го, нра­воу­че­ние и др.), ко­то­рые сле­до­ва­ло бы пре­по­да­вать великим кня­зьям, и был ут­верж­дён на­ря­ду с Н. И. Сал­ты­ко­вым в долж­но­сти их вос­пи­та­те­ля.

За­ни­ма­ясь главным образом нравст­вен­ным вос­пи­та­ни­ем великих кня­зей, Лагарп вну­шал им идеи естественного ра­вен­ст­ва лю­дей, «все­об­ще­го бла­га», к ко­то­ро­му дол­жен стре­мить­ся го­су­дарь, по­ли­тические сво­бо­ды.

По сло­вам са­мо­го Алек­санд­ра I, в те­че­ние всей жиз­ни со­сто­яв­ше­го с Лагарпом в пе­ре­пис­ке, ник­то боль­ше Лагарпа не по­вли­ял на его «об­раз мыс­лей, не бы­ло бы Ла­гар­па, не бы­ло бы Алек­санд­ра».

Лагарп при­вет­ст­во­вал Фран­цуз­скую ре­во­лю­цию XVIII века. В 1791 году об­ра­тил­ся к пра­ви­тель­ст­ву Швейцарского Сою­за с по­сла­ни­ем, в ко­то­ром пред­ло­жил со­звать пар­ла­мент и про­вес­ти ре­фор­мы, что да­ло по­вод швейцарским вла­стям объ­я­вить Лагарпа за­чин­щи­ком бес­по­ряд­ков, про­изо­шед­ших в ря­де фран­коязыч­ных кан­то­нов, в т. ч. в Ва­ад­те.

Со­дер­жа­ние по­сла­ния Лагарпа бы­ло до­ве­де­но до све­де­ния Ека­те­ри­ны II; осо­бо­го зна­че­ния ему она не при­да­ла, ска­зав Лагарпу: «Будь­те яко­бин­цем, рес­пуб­ли­кан­цем, чем вам угод­но, я ви­жу, что вы чест­ный че­ло­век, и это­го мне до­воль­но». По мне­нию боль­шин­ст­ва ис­то­ри­ков, в част­но­сти Н. К. Шиль­де­ра, при­чи­ной от­став­ки Лагарпа, пос­ле­до­вав­шей в 1794 году, стал его от­каз на прось­бу Ека­те­ри­ны II уго­во­рить Алек­санд­ра Пав­ло­ви­ча стать нас­лед­ни­ком пре­сто­ла вме­сто от­ца, великого князя Пав­ла Пет­ро­ви­ча (бу­ду­ще­го императора Пав­ла I).

Вер­нув­шись в Же­не­ву, ак­тив­но вы­сту­пал про­тив гос­под­ства Бер­на над кан­то­ном Ва­адт. В 1796 году пе­ре­ехал в Па­риж, где сбли­зил­ся с бывшими чле­на­ми Гель­ве­ти­че­ско­го клу­ба, стал ли­де­ром ра­ди­каль­ной швейцарской пар­тии, т. н. пат­рио­тов.

Об­ра­тил­ся к французской Ди­рек­то­рии с пред­ло­же­ни­ем ор­га­ни­зо­вать ин­тер­вен­цию в Швей­ца­рию для обес­пе­че­ния не­за­ви­си­мо­сти кан­то­на Ва­адт.

По­сле про­воз­гла­ше­ния не­за­ви­си­мо­сти кан­то­на (январь 1798 года) и по­сле­до­вав­шей вслед за этим ок­ку­па­ции Швей­ца­рии французскими вой­ска­ми в ию­не 1798 года вме­сте с П. Ок­сом воз­гла­вил Ди­рек­то­рию Гель­ве­ти­че­ской рес­пуб­ли­ки.

В 1800 году в ре­зуль­та­те рос­пус­ка Ди­рек­то­рии эмиг­ри­ро­вал во Фран­цию. Про­жи­вал под Па­ри­жем, за­ни­мал­ся литературной дея­тель­но­стью.

По при­гла­ше­нию императора Алек­санд­ра I в 1801-1802 годах Лагарп со­вер­шил по­езд­ку в Рос­сию. Встре­тив­шись в Санкт-Пе­тер­бур­ге с не­дав­но всту­пив­шим на пре­стол Алек­санд­ром I, Лагарп, раз­де­ляв­ший с им­пе­ра­то­ром чув­ст­во «от­вра­ще­ния, ка­кое вну­ша­ет ему аб­со­лют­ная власть», в то же вре­мя ре­ко­мен­до­вал со­хра­нить её «в це­ло­сти и не­раз­дель­но», что­бы про­ве­сти в стра­не не­об­хо­ди­мые ре­фор­мы, например под­го­то­вить ус­ло­вия для от­ме­ны кре­пост­но­го пра­ва, не по­ся­гая на зе­мель­ную собст­вен­ность дво­рян­ст­ва, со­ве­то­вал на­ка­зать убийц императора Пав­ла I, а так­же за­клю­чить со­юз с Фран­ци­ей (пись­мо, на­пи­сан­ное Алек­санд­ром I На­по­лео­ну Бо­на­пар­ту, Лагарп не пе­ре­дал по наз­на­че­нию, ра­зо­ча­ро­вав­шись в пер­вом кон­су­ле).

Во вре­мя Вен­ско­го кон­грес­са 1814-1815 годов с по­мо­щью Алек­сан­д­ра I без­ус­пеш­но пы­тал­ся за­кре­пить не­за­ви­си­мое от Бер­на по­ло­же­ние кан­то­нов Ва­адт и Ар­гау в со­ста­ве об­ра­зо­ван­ной по ре­ше­нию кон­грес­са Швейцарской Кон­фе­де­ра­ции.

С 1816 года жил в Ло­зан­не, до 1828 года был де­пу­та­том Боль­шо­го со­ве­та (пар­ла­мен­та) кан­то­на Ва­адт.

На­граж­дён ор­де­ном Святого Анд­рея Пер­во­зван­но­го (1814 год).

Исторические ис­точники:

Пись­ма им­пе­ра­то­ра Алек­санд­ра I и дру­гих особ царст­вен­но­го до­ма к Ф. Ц. Ла­гар­пу. СПб., 1870

Спи­сок книг, из­бран­ных для вел. кн. Алек­санд­ра Пав­ло­ви­ча Ла­гар­пом. П., 1916

Correspondance de F.-C. de La Harpe et Alexandre I, suivie de la correspon­dance de F.-C. de La Harpe avec les membres de la fa­mille impériale de Russie / Publiée par J.Ch. Biaudet et F. Nicod. Neuchа̂tel, 1978–1980. Vol. 1–3

Correspondance de F.-C. de La Harpe sous la République helvétique. Neu­chа̂­tel, 1982–2004. Vol. 1–4.

Quelques observations sur la révision de la constitution vaudoise de 1814. Lausanne, 1831

[Из за­пи­сок]. Ф. Ц. Ла­гарп в Рос­сии // Рус­ский ар­хив. 1866. Вып. 1

От­че­ты Ла­гар­па гра­фу Н. И. Сал­ты­ко­ву о вос­пи­та­нии ве­ли­ких кня­зей Алек­санд­ра и Кон­стан­ти­на Пав­ло­ви­чей. 1786–1794 гг. // Рус­ская ста­ри­на. 1870. Т. 1–2

Нес­коль­ко пи­сем Ф. Ц. Ла­гар­па. СПб., 1898.

источник

Сделать ее заметнее в лентах пользователей или получить ПРОМО-позицию, чтобы вашу статью прочитали тысячи человек.

• 3 000 промо-показов 49 KР
• 5 000 промо-показов 65 KР
• 30 000 промо-показов 299 KР
• Выделить фоном 49 KР

Статистика по промо-позициям отражена в платежах.

Поделитесь вашей статьей с друзьями через социальные сети.

Получите континентальные рубли,
пригласив своих друзей на Конт.

9 мая 1795 года, прощаясь с уезжавшим на родину другом, Александр произнес ставшую потом знаменитой фразу: Лагарпу он обязан всем, кроме своего появления на свет. Зная, что за ним следят, великий князь незаметно покинул дворец и инкогнито в наемной ямской карете приехал на квартиру Лагарпа. Александр заключил друга в объятия и горько заплакал. «Прощание наше было мучительно»

Неизвестный художник. Ф.-С. Лагарп. 1830-е гг. Фото: РодинаНеизвестный художник. Ф.-С. Лагарп. 1830-е гг. Фото: Родина

Мог ли быть искренний и преданный друг у великого князя Александра Павловича, ставшего впоследствии цесаревичем и наследником всероссийского престола, а затем — императором?

Нет, конечно, и пушкинские строчки не о нем. У государя нет и не может быть истинного друга; «покровительства позор» — это не дружба.

Безусловно, нет, и «Толковый словарь» Владимира Ивановича Даля не про него. У самовлюбленного и двуличного Александра I, «властителя слабого и лукавого», не могло быть никакой стойкой приязни к кому бы то ни было.

Вот только и первое, и второе утверждение — исторические мифы. Они опровергаются многочисленными фактами, недавно введенными в научный оборот. У императора был настоящий друг. Его швейцарский наставник Фредерик-Сезар Лагарп.

Профессор МГУ Андрей Юрьевич Андреев и его коллега из Лозанны госпожа Даниэль Тозато-Риго проделали титаническую работу и подготовили к печати капитальный трехтомник — полную переписку Александра I и Лагарпа (1754-1838). Швейцарцы почитались в Европе образцовыми гувернерами, и нет ничего удивительного в выборе императрицы Екатерины II наставника для любимого внука. Так убежденный республиканец Лагарп стал служить при русском императорском дворе.

Между Лагарпом, которому был пожалован чин премьер-майора русской армии, и его маленьким подопечным сразу установились доверительные отношения. Наставник учил великого князя многим полезным вещам.

-Будущий государь должен уметь работать самостоятельно.

-Царь должен быть для своих подданных образцом любящего мужа.

Гордый швейцарец чванился своей независимостью. Он не искал покровителей, не принимал участия в борьбе придворных группировок. Но при этом постоянно по-мещански считал деньги, скрупулезно подчеркивая тот печальный факт, что его жалованье постоянно уменьшается из-за колебаний курса ассигнационного рубля по отношению к полновесной серебряной монете.

Такой человек воспринимался при дворе как белая ворона.

Когда Лагарп напомнил двору о святости заключенного с ним договора, ему прислали пятьсот рублей в качестве компенсации. Швейцарец расценил это как подачку и гордо отказался. Камердинер, принесший деньги, рассчитывал, вероятно, на щедрые чаевые, но не получил ничего.

К. Хойер (?). Великий князь Павел Петрович и великая княгиня Мария Федоровна с сыновьями Александром и Константином. 1781. Фото: Родина

Стоит ли удивляться, что после этой истории Лагарп не мог добиться ни лошадей, ни экипажа из придворной конюшни, которые полагались ему по контракту. Все придворные служители составляли одну семью, единое братство; наставник великого князя в одночасье испортил отношения со всеми. Но заносчивый швейцарец даже не догадался об этом. И продолжал давать своему ученику уроки свободомыслия, республиканских принципов и либерализма.

Именно Лагарпу будущий император написал знаменитое письмо из Гатчины от 27 сентября (8 октября) 1797 года, в котором сформулировал свою заветную мечту: «Когда же мой черед придет, тогда надобно будет — разумеется, постепенно — подготовить нацию к тому, чтобы избрала она своих представителей и приняла свободную конституцию, после чего я власть с себя сложу полностью и, если Провидению угодно будет нам способствовать, удалюсь в какой-нибудь тихий уголок, где заживу спокойно и счастливо, видя благоденствие моей отчизны и зрелищем сим наслаждаясь. Вот каково мое намерение, любезный друг»3.

Вдумаемся: цесаревич доверил Лагарпу важнейшую государственную тайну! Наставнику или учителю так не пишут. Так пишут только другу — близкому и единственному.

Андрей Рублев и Даниил: Делили келью, творили и умерли в один год

Императрица Екатерина II проницательно заметила, что между внуком и воспитателем установились доверительные дружеские отношения, и решила этим воспользоваться. Она удостоила Лагарпа продолжительной двухчасовой аудиенции во внутренних покоях. Императрица намеревалась лишить своего сына Павла Петровича права наследования трона и, минуя сына, передать престол старшему внуку Александру. А значит, надо заблаговременно подготовить его к грядущей перемене судьбы. Кто мог это сделать?

По замыслу императрицы, именно друг великого князя Лагарп: «Только он один мог на юного принца необходимое влияние оказать»4.

Так швейцарец оказался вовлечен в эпицентр серьезной политической интриги. Екатерина изъяснялась намеками, Лагарп притворился, что он их не понял. У него хватило ума и такта не принять предложенную ему роль. «Я её тайну угадал и имел счастье не позволить меня в неё посвятить, притом подозрений не возбудив. Принужденная меня уважать, Екатерина Великая с тех пор замолчала и на свою сторону переманить больше не пыталась, но постаралась неудобного свидетеля удалить»5.

Императрица, впрочем, соблюла благопристойность. Сначала Лагарпу был пожалован чин полковника русской армии, а затем его уволили в отставку, выплатив вместо полагающейся пенсии единовременно 10 тысяч рублей. Это была весьма солидная по тем временам сумма, за которую Лагарп приобрел прекрасное имение на берегу Женевского озера.

В.Л. Боровиковский. Парадный портрет Александра I на фоне бюста Екатерины Великой. 1802-1803. Фото: Родина

Неожиданная отставка Лагарпа и его удаление от двора стали серьезным ударом для великого князя Александра. Будущему государю преподали наглядный урок политического лукавства. Он узнал реальную цену высокопоставленным придворным и важным вельможам и сделал горький вывод: я не хотел бы иметь этих господ своими лакеями.

9 мая 1795 года, прощаясь с уезжавшим на родину другом, Александр произнес ставшую потом знаменитой фразу: Лагарпу он обязан всем, кроме своего появления на свет. Зная, что за ним следят, великий князь незаметно покинул дворец и инкогнито в наемной ямской карете приехал на квартиру Лагарпа. Александр заключил друга в объятия и горько заплакал. «Прощание наше было мучительно»

Он подарил швейцарцу два миниатюрных портрета, украшенных брильянтами, — свой и супруги Елизаветы Алексеевны. Впоследствии, когда швейцарцы воздвигнут обелиск в память Лагарпа, на камне они выбьют от имени императора всероссийского: «Всем, чем я являюсь, я обязан швейцарцу»7.

Но и Лагарп был многим обязан ему: «Бесспорно, он был сделан не из того теста, что все прочие государи, раз в течение трёх десятков лет дозволял простому гражданину адресовать себе письма. в каждой строчке коих видна откровенность, даже между равными редкая»8.

Письма, которыми они обменялись при расставании, цепляют за сердце.

Письмо великого князя Александра Лагарпу. 1795 г. Фото: Родина

Великий князь Александр — Ф.-С. Лагарпу

P.S. После своего восшествия на престол император Александр поспешил выписать швейцарца в Петербург. Лагарп не замедлил приехать. Дважды в неделю император приезжал к своему единственному другу, чтобы обсудить неотложные государственные дела. «Дней Александровых прекрасное начало» невозможно представить себе без Лагарпа.

После победы над Наполеоном и взятия Парижа, в момент своего наивысшего личного торжества, Александр Благословенный вновь вспомнил о своем наставнике и друге, пожаловав ему орден Св. Андрея Первозванного — высшую награду Российской империи.

Пусть искатель гордой славы

Пусть летит он в бой кровавый

С лирой, с верными друзьями.

Пусть богатства страсть терзает

С лирой, с верными друзьями.

Пусть веселий рой шумящий

Пусть на их алтарь блестящий

Не стремлюсь за их толпами —

С лирой, с верными друзьями.

-Указ «О вольных хлебопашцах»;

-подготовка плана реформ М. Сперанским;

-дарование Конституций Польше и Бесарабии;

-подготовка проекта российской Конституции и программы от­мены крепостного права;

-учреждение военных поселений.

Целью данных реформ было совершенствование механизма государственного управления, поиск оптимальных вариантов управления для России. Главными особенностями данных реформ были их половинчатый характер и незавершенность. Данные реформы привели к незначительным изменениям в системе государственного управления, но не решили главных проблем — крестьянского вопроса и демократизации страны.

В 1809 г. Александр I поручил подготовить новый план реформ Михаилу Сперанскому — заместителю министра юстиции и талантливому юристу-государствоведу. Целью планируемых М. Сперанским реформ было придание российской монархии «консти­туционного» внешнего вида, не меняя ее самодержавной сути. В ходе подготовки плана реформ М. Сперанским были выдвину­ты следующие предложения:

при сохранении власти императора ввести в России европейский принцип разделения властей;

для этого создать выборный парламент — Государственную Думу (законодательную власть), Кабинет министров (исполнительную власть), Сенат (судебную власть);

Государственную Думу избирать путем всенародных выборов, наделить ее законосовещательными функциями; наделить императора правом, при необходимости, распускать Думу;

разделить все население России на три сословия — дворяне, «среднее состояние» (купцы, мещане, горожане, государственные крестьяне), «рабочий люд» (крепостные, прислуга);

наделить избирательным правом только дворян и представите­лей «среднего состояния»;

ввести систему местного самоуправления — в каждой губернии избирать губернскую думу, которая бы формировала губернскую управу — исполнительный орган;

Сенат — высший судебный орган — формировать из представителей, избираемыми губернскими думами, и, таким образом, сосредоточить в Сенате «народную мудрость»;

Кабинет министров из 8 — 10 министров предоставить формировать императору, который бы лично назначал министров, и которые были бы лично ответственны перед самодержцем;

связующим звеном между тремя ветвями власти — Государственной Думой, судебным Сенатом и Кабинетом министров сделать особый орган — Государственный совет, назначаемый императором, который бы координировал работу всех ветвей власти и был бы «мостом» между ними и императором;

на вершине всей системы власти должен был стоять император — наделенный широкими полномочиями глава государства и арбитр между всеми ветвями власти.

Из всех главных предложений Сперанского на деле была реализована только их небольшая часть:

в 1810 г. создан Государственный совет, который стал назначаемым императором законодательным органом;

в это же время усовершенствована министерская реформа — все министерства были организованы по единому образцу, министры стали назначаться императором и нести перед ним персональную ответственность.

Остальные предложения были отвергнуты и так и остались планом.

Несмотря на частичные изменения в системе управления государством, реформы Александра I не решили главных вопросов:

источник

Личность Александра 1 Первого. Детство и образование. Учителя Александра – Лагарп, протоиерей Сомборский, Михаил Никитич Муравьев, Паллас

Прежде чем приступить к изложению событий начала царствования Александра 1 Первого, необходимо остановиться на личности самого Александра,— личности, которая влияла заметным образом на развитие внутренней и внешней истории России и современной ему Европы.

Александр был старшим внуком и личным воспитанником Екатерины, которая потратила много энергии и обнаружила замечательный педагогический талант, стремясь сделать из него если не идеального человека, то идеального государя. Как только Александр родился, державная бабка тотчас взяла его к себе.

Нельзя здесь не указать, что, насколько была неподготовлена и неподходяща к роли воспитательницы Елизавета, когда она отобрала у родителей Павла, настолько Екатерина проявила необычайный талант и наличность ясного сознания и продуманной системы и приемов воспитания, которые она подробно описывает в своей переписке с бароном Гриммом.

С первых же дней жизни Александра мы видим его в обстановке, вполне отвечающей требованиям разумной общей и детской гигиены, мы встречаемся с замечательно вдумчивым взглядом на задачи физического и нравственного воспитания в возрасте первой, детства и с таким твердым, неуклонным и уверенным применением этих взглядов, что можно подумать, будто Екатерина весь век свой занималась воспитанием детей.

Она высказала при этом столько энергии, горячности, нежности и любви к внуку, сколько едва ли кто мог предположить в этой женщине, привыкшей посвящать свое время государственным делам или личным наслаждениям — чувственным и умственным. Она не ограничивалась общим руководительством и надзором за воспитанием, но входила сама во все мелочи, проявляя на каждом шагу свой ясный, к сожалению несколько отвлеченный, ум и свои творческие способности.

Когда Александр стал подрастать, Екатерина сама сочинила азбуку и написала ряд сказок, которые были изданы и в свое время имели широкое распространение: впоследствии с целью написания учебника русской истории Екатерина не остановилась перед изучением источников русской истории и даже сама углублялась в летописи.

Когда Александр стал выходить из возраста первого детства, Екатерина тщательно обдумала план дальнейшего воспитания и умственного образования внука и подробно изложила свои мысли в инструкции воспитателю Салтыкову. Вместе с тем она тщательно подобрала штат воспитателей и учителей.

Может показаться несколько удивительным только выбор главного воспитателя, графа Салтыкова, ловкого придворного, но весьма заурядного человека, о котором известный Массон (один из учителей Александра) в своих мемуарах едко замечает, что его главная и, можно сказать, исключительная обязанность состояла в том, чтобы предохранять великого князя и его брата от сквозного ветра и засорения желудка.

Однако и этот выбор был также вполне обдуман. Салтыков был выбран для того, чтобы служить ширмой для Екатерины, которая, в сущности, желала сама быть главной воспитательницей. Вместе с тем Екатерина, по всей вероятности, ценила и то, что Салтыков в своей прежней должности гофмейстера двора Павла Петровича доказал свои способности быть ловким посредником между нею и Павлом и всякие затруднения и обострения сводить на нет.

Екатерина, очевидно, надеялась, что он будет в состоянии оказать ценные услуги по этой части, когда отношения между ее внуком и его родителями сделаются щекотливыми впоследствии, чего, конечно, можно было опасаться в действительности.

Ближе стоявшие к делу педагоги были выдающиеся люди; среди них первое место, несомненно, принадлежит швейцарцу Лагарпу, приисканием которого Екатерина обязана своим связям с лучшими умственными силами тогдашней Европы.

Лагарп сначала был приглашен, по рекомендации Гримма, сопровождать в Италию младшего брата фаворита Екатерины, Ланского.

В 1782 г., когда Александру было всего пять лет, Екатерина, не желая упускать Лагарпа, пригласила его состоять при великом князе «кавалером» и обучать его французскому языку. Но уже через два года ‘(в 1784 г.) Лагарп представил записку, в которой изложил свои мысли о задачах воспитания будущего императора, высказав при этом возвышенный взгляд на обязанности государя в отношении к подданным. Екатерина одобрила и взгляды, и воспитательный план Лагарпа и предоставила ему полную волю вкладывать в душу Александра те идеи, которыми он сам был воодушевлен и которые соответствовали лучшим идеям передовых людей его века.

Лагарп был уроженцем республики и воспитывался в идеях республиканских и демократических; человек высокообразованный, он был не только в теории приверженцем возвышенных взглядов, но и в действительной жизни был человеком безукоризненно честным, прямодушным, искренним и неподкупным. Эти нравственные его свойства действовали не менее сильно на Александра, чем те познания, которые передавал Лагарп своему воспитаннику.

Лагарп состоял учителем и воспитателем Александра в течение 11 лет, с 1784 по 1795 гг., и Александр неоднократно заявлял впоследствии во всеуслышание, что всем, что в нем есть хорошего, он обязан Лагарпу.

Весьма замечателен и характерен был также выбор законоучителя великих князей Александра и Константина, которым был назначен протоиерей Сомборский. Протоиерей этот был женат на англичанке и долгое время жил в Англии. Это был человек, до такой степени привыкший к условиям европейской жизни, что Екатерина должна была разрешить ему носить светское платье и брить бороду и усы, приводя этим в смущение окружающих.

Сомборский пробыл не менее девяти лет при Александре. Он искренне заботился о том, чтобы слово Божие не почиталось уроком его юными воспитанниками. Внушая им евангельские истины, он учил будущего императора прежде всего «находить во всяком человеческом состоянии своего ближнего» «Тогда,— говорил он (по словам Я. К. Грота),— никого не обидите и тогда исполнится закон Божий». На свои обязанности Сомборский смотрел как на священную миссию, и несомненно, что его влияние на Александра было благоприятно. Он же был преподавателем английского языка (Александр, впрочем, английскому языку начал учиться с колыбели, так как нянюшка его была англичанка).

Преподавателем русского языка и русской истории был Михаил Никитич Муравьев, один из лучших русских писателей конца XVIII в. содействовавший впоследствии научным занятием Карамзина в области русской истории. Александр сохранил и к нему признательность и уважение на всю жизнь. Следует также упомянуть о Массоне, который был преподавателем математики, о Палласе, знаменитом ученом-натуралисте и путешественнике, дававшем Александру уроки географии, и профессоре физики Крафте. Значительное влияние имел на Александра и его воспитатель и дядька генерал Протасов, который оставил весьма любопытный дневник. Это был человек старых правил, но, несомненно, вполне добросовестный и честный; большой патриот и консерватор, он отрицательно относился к политическим взглядам Лагарпа, но признавал его заслуги, ценя в нем его честность и неподкупность. Роль Протасова заключалась главным образом в том, что он следил за повседневным поведением Александра, за каждым его шагом и довольно строго указывал ему всякие, даже мелкие, промахи, к чему Александр относился вполне терпеливо.

источник

научная статья по теме Ф.-С. ЛАГАРП И РАЗРАБОТКА РЕФОРМЫ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ История. Исторические науки

Авторы работы:

Научный журнал:

77 РГАДА, ф. 248, оп. 7, кн. 732, л. 488.

80 Смирнов С.К. Указ. соч. С. 236.

81 Об этом известно из указа Синода ректору 16 апреля 1725 г. (РГАДА, ф. 1189, оп. 1, д. 1, л. 101-101 об.).

82 Там же, ф. 248, оп. 9, кн. 516, л. 13.

84 Соответствующий указ в Академии был получен 20 октября, о готовности оттуда доложили 26 октября, а 4 ноября ученики уже выехали «при промемории» (РГАДА, ф. 1189, оп. 1, д. 1, л. 102-102 об.).

85 Смирнов С.К. Указ. соч. С. 231-232.

87 РГАДА, ф. 248, оп. 15, кн. 839, л. 1827; Зубов Ю.Т. Историография естественных наук в России (XVIII — первая половина XIX века). М., 1956. С. 30-31.

88 РГАДА, ф. 1189, оп. 1, д. 1, л. 82-82 об.

89 Там же, л. 198. 13 декабря 1727г. Синод повторил указ и снова велел отправлять таких учеников в московскую сенатскую контору «и ежели по отсылке кого принимать не будут тогда в Святейший Синод репортовать» (Там же, л. 215).

Ф.-С. ЛАГАРП И РАЗРАБОТКА РЕФОРМЫ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РОССИИ

Реформа народного образования, по общему признанию, относится к числу ключевых либеральных преобразований Александра I. В ходе ее в 1802 г. в России появилось Министерство народного просвещения, в котором в свою очередь была разработана иерархическая система образования, остававшаяся в общих чертах неизменной до революции 1917 г. и объединявшая последовательные ступени обучения — от начальных и средних школ до университетов. Вся дореволюционная образовательная традиция основывалась на принципах александровской реформы. В то же время, как подчеркивают историки, ее реализация затянулась по меньшей мере на полвека и потребовала корректировки и дальнейших преобразований, что явилось следствием идеалистического характера данной системы, не учитывавшей те условия, в которых ее нужно было воплощать1.

Непосредственное и активное участие в разработке реформы народного образования принимал бывший наставник наследника престола швейцарец Фредерик-Сезар Ла-гарп (1754-1838)2, в 1784-1795 гг. преподававший вел. кн. Александру Павловичу широкий круг предметов и во многом сформировавший его мировоззрение. Собственно, Лагарп и был одним из вдохновителей этой реформы, поскольку в период воспитания сумел внушить будущему императору мысль о том, что необходимым условием для блага народа является просвещение. Именно Лагарпом была сформулирована главная задача правления Александра I, в которую тот глубоко верил: «Постепенно просветить свой народ, чтобы он сделался достойным оценить все блага гражданской свободы и наслаждался бы ими без возможности ими злоупотреблять»3. В начале царствования молодой монарх неуклонно старался ее разрешить.

* Андреев Андрей Юрьевич, доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.

В то же время, вклад Лагарпа в подготовку реформы оценивался современниками и историками неоднозначно: ее «идеализм» часто связывают именно с влиянием царского наставника. Наиболее жестко эта позиция была выражена еще членом Негласного комитета кн. А. Чарторыйским. В своих мемуарах, написанных в середине XIX в., он относил Лагарпа к «поколению, воспитанному на иллюзиях конца восемнадцатого века — к тем людям, которые воображали, что их доктрины, как новый философский камень, как новое универсальное лекарство, разрешали все вопросы, и что одними сакраментальными формулами можно рассеять все многообразные препятствия, выдвигаемые практическою жизнью при осуществлении отвлеченных идеалов». У Лагарпа, по мнению князя, «было для России свое всеисцеляющее средство, о котором он распространялся в своих писаниях так многоречиво, что у самого императора не хватало терпения дочитывать их». Тем не менее «император очень не любил насмешливых отзывов о ничтожестве писаний Лагарпа, и наоборот, одобрение каких-либо предложений правителя Гельвеции доставляло ему большое удовольствие». Подчеркивая парадоксальность положения «революционера», готовящего проекты для укрепления самодержавной империи, Чарторыйский утверждал, будто «несомненно, что пребывание Ла-гарпа в Петербурге в начале царствования Александра не имело никакого значения, как равно он не оказал никакого или почти никакого влияния и на последующие реформы этого царствования»4.

Какую же роль в действительности сыграл Лагарп при создании системы народного просвещения в России? С одной стороны, С.В. Рождественский, а позже Ф.А. Петров подчеркивали, что инициатива учреждения Министерства народного просвещения и общие контуры его организации восходят к записке, представленной Лагарпом Александру I в декабре 1801 г.5 С другой стороны, еще М.И. Сухомлинов отмечал: «Как не очевидно кажется, что главное правление училищ открыто по мысли и влиянию Лагарпа», но есть ряд соображений, которые «удерживают от подобного вывода, или по крайней мере значительно его ослабляют». Дж. Флинн, опираясь на свидетельство Чарторыйского, вообще стремился показать, что проекты Лагарпа в области народного просвещения не оказали никакого влияния на членов Негласного комитета и практически были проигнорированы6. Однако детально осветить роль Лагарпа можно лишь обратившись к его переписке с Александром I, которая, хотя и была полностью опубликована в 1978-1980 гг., до сих пор еще почти не использовалась в отечественной историографии7.

В период пребывания Лагарпа в России (с августа 1801 г. по май 1802 г.) вопрос о реформе народного образования занимал значительное место в его посланиях к императору, а также в ответных письмах Александра I 1802-1803 гг. Исключительно этому вопросу были посвящены по меньшей мере 3 развернутых проекта (меморандума), которые Лагарп направлял императору для чтения в Негласном комитете8. Уже 16 октября 1801 г. в своем знаменитом первом программном письме, посвященном будущим реформам Александра I, Лагарп писал о том, что «образование и законодательство, приспособленные к потребностям Вашей империи, — таковы суть два основных раздела Вашей работы», причем действенное изменение законов невозможно без фундаментальной образовательной реформы. Для ее проведения необходимо создать «особый и независимый департамент, которому Вы должны дать очень простую организацию, с тем чтобы ясно видеть результаты его деятельности, и столь точные инструкции, чтобы эти результаты не смогли бы быть иллюзорными»9.

В последующих письмах, 15 декабря 1801 г. и 2 апреля 1802 г., Лагарп конкретизировал свое видение организации этого «департамента» или «министерства» (оба понятия выступают как взаимозаменяемые). К его ведению следовало отнести все училища, как казенные (за исключением военных, горных и воспитательных учреждений императрицы Марии), так и частные — на правах надзора, а также типографии, библиотеки и музеи. Департамент должен был состоять из небольшого количества служащих, находящихся в Петербурге, но зато в каждой губернии предлагалось учредить «образовательные советы» (conseils d’éducation), которые управлялись бы департамен-

том непосредственно, минуя губернатора. Им поручался контроль за состоянием всех местных школ, для чего члены советов под именем «губернских смотрителей училищ» (inspecteurs provinciaux) регулярно должны были их инспектировать. Смотрители училищ назначались по представлению дворянского собрания сроком на 2 года с правом повторного избрания и могли быть уволены с должности только по решению департамента10.

Лагарп настаивал, что департамент нужно создавать срочно, не дожидаясь общей организации министерств, для которых он послужил бы «маяком». Всякое промедление в этом вопросе было, по его мнению, вообще пагубно для задуманных реформ. 23 декабря 1801 г., вскоре после получения от Лагарпа первого из проектов устройства департамента, Александр I вынес его на рассмотрение Негласного комитета, где он был в принципе одобрен как «молодыми друзьями», так и самим императором. Граф П.А. Строганов от лица всех высказал полное согласие с мыслью Лагарпа о том, что народное образование в России должно составлять единую систему. Позднее Н.Н. Новосильцев, готовя общий указ о создании министерств, подчеркивал, что хотел бы внести туда «вполне достойные» идеи Лагарпа в отношении Министерства народного просвещения11: Таким образом, нельзя говорить о полном «игнорировании» Негласным комитетом проектов Лагарпа, которому бесспорно принадлежала инициатива создания в России Министерства народного просвещения.

Откуда Лагарп черпал сведения для своих предложений по организации школьного дела? В первую очередь, он руководствовался опытом собственной деятельности в Директории Гельветической республики12. В соответствии с ним основное внимание Лагарп уделял созданию начальных и средних школ в деревнях, а не городских училищ: «Пусть города имеют свои университеты и гимназии, на здоровье, но пусть и деревни получат школы, где будут по крайней мере учить читать, писать и считать». Важность таких школ Лагарп подчеркивал на примерах Голландии, протестантской Германии, Англии, Америки, одновременно упрекая новую французскую образовательную систему в их отсутствии, т.е. в нежелании нести образование народу — «сельским жителям, которые составляют большинство нации»13.

В России вопрос об открытии таких школ впервые был поставлен Екатериной II. В 1782 г. с этой целью была основана Комиссия об учреждении народных училищ. Лагарп интересовался ее работой еще в бытность наставником будущего императора, а теперь специально попросил Александра предоставить ему отчеты Комиссии. 4 марта 1802 г. он послал царю результаты своего анализа полученных материалов14. Значительная часть сведений, предоставляемых Комиссией, оказалась недостоверной, «школы существовали лишь на бумаге», но даже из тех цифр, которые приводились в отчетах (Ла-гарп насчитал около 20 тыс. учеников), было видно, что этого совершенно недостаточно для России. Как указывал Лагарп, «княжество среднего размера в протестантской Германии обладает большим количеством школ, учителей и учеников, чем столь пространная империя»

Для дальнейшего прочтения статьи необходимо приобрести полный текст. Статьи высылаются в формате PDF на указанную при оплате почту. Время доставки составляет менее 10 минут. Стоимость одной статьи — 150 рублей.

источник

Откровенная переписка императора со своим воспитателем и близким другом впервые опубликована в России

В декабре минувшего года исполнилось 240 лет со дня рождения самого загадочного российского императора — Александра I Благословенного. Как только ни называли его современники: «сущий прельститель» (М.М. Сперанский), «властитель слабый и лукавый» (А.С. Пушкин), «Сфинкс, не разгаданный до гроба» (князь П.А. Вяземский), «это истинный византиец. тонкий, притворный, хитрый» (Наполеон).

Жак Пажу. Портрет Фредерика-Цезаря Лагарпа. 1803 год. Франсуа Жерар. Портрет Александра I. 1830-е годы.

Но была и другая точка зрения.

«Александр не был заурядным и ограниченным человеком. Это личность глубоко меланхолическая. Преисполненный великих замыслов, он никогда не воплощал их в жизнь. Подозрительный, нерешительный, лишенный веры в себя, окруженный посредственностями или ретроградами, он, вдобавок, постоянно терзался своим полудобровольным участием в убийстве собственного отца. Коронованный Гамлет, он был поистине несчастен» 1 , — писал Александр Иванович Герцен.

В наши дни у историков появилась уникальная возможность приблизиться к разгадке характера недюжинного монарха.

Профессор МГУ Андрей Юрьевич Андреев и его коллега из Лозанны госпожа Даниэль Тозато-Риго проделали титаническую работу и подготовили к печати капитальный трехтомник большого формата — полную переписку императора Александра I и его швейцарского наставника Фредерика-Сезара Лагарпа (1754-1838). Перед нами почти три тысячи страниц — 332 письма и 205 документов Приложения, не считая Списка исторических реалий, Аннотированного указателя имен и Аннотированного указателя географических названий. Словом, перед нами капитальная и тщательно фундированная академическая публикация первоклассного исторического источника.

Погрузимся же в чтение этих прекрасно изданных и любовно иллюстрированных томов. Коронованный Гамлет ожидает вердикта, который вынесет ему суд Истории.

Карточки, которые рисовал Лагарп для обучения Великих князей французскому языку.

Между гувернером, которому был пожалован чин премьер-майора русской армии, и великим князем Александром сразу установились доверительные взаимоотношения — несмотря на столь разный возраст и социальный статус.

Лагарп учил воспитанника многим полезным вещам:

— Беспорядок и небрежение в делах ненавистны.

— Вставать надо в шесть утра.

— Не дозволяйте себя обманывать.

— Царь должен быть для своих подданных образцом любящего мужа.

— Не поддавайтесь отвращению к власти.

Воспитанник отвечал воспитателю искренностью. В знаменитом письме Лагарпу из Гатчины от 27 сентября (8 октября) 1797 года цесаревич сформулировал свою заветную мечту: после воцарения даровать России конституцию: «После чего я власть с себя сложу полностью и, если Провидению угодно будет нам способствовать, удалюсь в какой-нибудь тихий уголок, где заживу спокойно и счастливо, видя благоденствие моей отчизны и зрелищем сим наслаждаясь. Вот каково мое намерение, любезный друг» 2 .

Вдумаемся: цесаревич доверил Лагарпу важнейшую государственную тайну! Наставнику так не пишут. Так пишут только другу — близкому и единственному.

Герхард фон Кюгельген. Портрет Павла I с семьей. 1800 год.

Екатерина II, проницательно заметив, что между ее любимым внуком и его воспитателем установились доверительные отношения, решила этим воспользоваться ( об этой интриге «Родина» рассказывала в N5 за 2016 год ). Она удостоила Лагарпа продолжительной двухчасовой аудиенции во внутренних покоях. Императрица намеревалась лишить своего сына Павла Петровича права наследования трона и, минуя сына, передать престол старшему внуку Александру. Великого князя Александра надо было заблаговременно подготовить к грядущей перемене его участи.

Сделать это, по замыслу императрицы, способен был именно Лагарп: «Только он один мог на юного принца необходимое влияние оказать» 3 .

Так швейцарец оказался вовлечен в эпицентр очень серьезной политической интриги. Но у него хватило ума и такта не принять предложенную ему роль. Уязвленная императрица этого не простила. Лагарпа уволили в отставку, выплатив вместо полагающейся пенсии единовременно 10 тысяч рублей. Впрочем, этого Лагарпу хватило, чтобы приобрести прекрасное имение на берегу Женевского озера.

9 мая 1795 года великий князь, дабы в последний раз обнять друга перед отъездом, незаметно покинул дворец и инкогнито в наемной ямской карете приехал на квартиру Лагарпа. Александр заключил друга в объятия и горько заплакал. «Прощание наше было мучительно» 4 . Тогда же великий князь произнес ставшую потом знаменитой фразу о том, что Лагарпу он обязан всем, кроме своего появления на свет.

Зеелигер Карл-Вильгельм. Аллегория восшествия на престол Александра I.

Вскоре после восшествия на престол император Александр поспешил выписать швейцарца в Петербург. Лагарп не замедлил приехать. Император дважды в неделю приезжал к нему, чтобы обсудить неотложные государственные дела. «Дней Александровых прекрасное начало» невозможно представить себе без Лагарпа. По авторитетному свидетельству Николая I, для его старшего брата Александра «задушевные сношения» с Лагарпом «сделались потребностью сердечной» 5 .

Можно смело утверждать: швейцарец на протяжении 35 лет был едва ли не единственным другом непостоянного государя. История не знает другого примера столь длительного дружеского общения августейшей особы с частным лицом. Об этом убедительно свидетельствуют письма Александра, среди которых, по мнению Лагарпа, «есть такие, какие достойны отлиты быть в золоте». И еще более — письма самого Лагарпа к Александру, многие из которых было бы правильнее назвать научными трактатами.

Император участливо читал пространные письма учителя. «Бесспорно, он был сделан не из того теста, что все прочие государи, раз в течение трех десятков лет дозволял простому гражданину адресовать себе письма, . в каждой строчке коих видна откровенность, даже между равными редкая», 6 — признавался Лагарп.

Письмо великого князя Александра Лагарпу. 1795 год.

О чем же «простой гражданин», обладавший прагматическим умом и энциклопедическими знаниями, писал государю?

— Не злоупотребляйте мелочами, ибо в них можно утонуть, но все вопросы решайте сами, чтобы вельможи и министры императорского решения угадать не могли.

— Цивилизуйте своих сограждан.

— Российская империя нуждается в первую очередь не в лицеях и университетах для знати, а в начальных сельских школах для простонародья.

— Разводите сады и сажайте леса. Освойте в стране производство собственного сахара и не тратьте деньги на его покупку. В Российской империи три климатических пояса, сама того не зная, она обладает огромными сельскохозяйственными богатствами: зачем ввозить то, что можно вырастить самим.

Лагарп призывал царя приступить к постепенной отмене крепостного права, «без коего Россия вечно зависимой и слабой останется, и будет повторяться на ее просторах история Стеньки Разина и Пугачева всякий раз, когда вздумается врагам и соперникам сей опасности ее подвергнуть» 7 .

А еще швейцарец писал о частной жизни государя, нелицеприятно порицая Александра за отсутствие законных детей и ненавязчиво осуждая продолжительную любовную связь с Марией Антоновной Нарышкиной, от которой родилась дочь София:

«. Неужели полагаете Вы, что, коли Вы император, имеете на то право?» 8

Любимая фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны Роксана Скарлатовна Стурдза (в замужестве графиня Эдлинг) утверждала, что Лагарп неоднократно пользовался «влиянием, которое он всегда имел над совестью своего воспитанника» 9 . Однако сам Лагарп не был склонен преувеличивать степень своего воздействия на самодержца. «Истина же в том состоит, что слушался Император только собственного сердца и превосходного рассудка» 10 .

Швейцарец призывал монарха стать «императором народа» и «императором-гражданином» 11 . Наряду с Николаем Михайловичем Карамзиным, он целенаправленно внушал государю мысль о его грядущей ответственности перед Историей: «. Ни на мгновение не забывайте, что первые и самые священные обязательства Ваши суть обязательства перед Россией, что Россия Вас десять веков ждала! От нынешних решений Ваших зависит во многом суждение, какое потомство о царствовании Вашем вынесет, . и судить оно будет согласно фактам, согласно тому, что Вы сделали и чего делать не стали» 12 .

Отчего же монарх не спешил, следуя советам учителя, провести коренные реформы по модернизации Российской империи? Он не был трусом. В 1813 году во время сражения при Дрездене генерал Жан Виктор Моро, наблюдавший за полем боя близ государя, был убит французским ядром. Отклонись ядро на несколько метров в сторону — и его жертвой стал бы русский царь. Александр не боялся покушений на свою жизнь, совершая один, без охраны, продолжительные прогулки по Петербургу, о них были хорошо осведомлены жители столицы. «Император, как все знают, имел обыкновение ходить по Фонтанке по утрам. Его часы всем были известны. » 14 — вспоминала Анна Петровна Керн. Когда Лагарп решил обсудить с Александром проблемы личной безопасности, царь ответил кратко: «Единственный мой защитник от новых покушений — это чистая совесть» 15 .

Но желание Александра «быть на троне человеком» и всегда поступать по совести вызывало раздрай с самим собой. Помните ключевую фразу из знаменитого монолога Принца Датского: «Как совесть делает из нас всех трусов»? Коронованный Гамлет непрерывно испытывал мучительные сомнения и колебания. Рефлексия нередко торжествовала у него над жаждой действия. И это при том, что, приняв решение и сделав свой выбор, Александр, подобно Гамлету, действовал бесстрашно и решительно, разил врагов умело и метко.

Его последним распоряжением перед смертью стал приказ об аресте членов тайного общества — прапорщика Федора Вадковского и полковника Павла Пестеля, а последними словами: «Чудовища! Неблагодарные!»

К. Гольдштейн. Так будет же республика. Выступление Павла Пестеля на собрании Северного общества в Петербурге. 1925 год.

Монарх, не доверяя официальным донесениям министров, желал своими глазами увидеть, как живут его подданные. Он был прекрасно осведомлен о мытарствах заслуженных людей: «у нас многие русские без мест обретаются, за невозможностью таковые сыскать. » 16 . Потому Александр I управлял обширной империей не из дворцового кабинета, а из открытого всем ветрам и лишенного минимальных удобств дорожного экипажа, в котором провел большую часть своего царствования.

«Кочующий деспот», — так аттестовал монарха Пушкин.

И. Крафт. Карл Филипп Шварценберг, Александр I, Франц I и Фридрих Вильгельм III в битве под Лейпцигом 19 октября 1813 года.

Александр I не был изнежен, не чуждался спартанского быта и не боялся случайностей большой дороги. Под рукой у него всегда были небольшие карманные пистолеты и кожаный чемодан со складной походной кроватью 17 . В пути император спал на набитом соломой тюфяке из красного сафьяна, под голову клал сафьянную же подушку, набитую конской гривой.

В 1816 году посетил Тулу, Калугу, Рославль, Чернигов, Киев, Житомир и Варшаву, Москву. В 1819-м отправился в Архангельск, затем через Олонец в Финляндию, побывал в обители на острове Валаам и доехал до Торнео. В 1824-м посетил Пензу, Симбирск, Самару, Оренбург, Уфу, Златоустовские заводы, Екатеринбург, Пермь, Вятку, Вологду и оттуда через Боровичи и Новгород возвратился в Царское Село.

В 1825 году Александр решил предпринять поездку на юг России, в Крым, на Кавказ, а затем даже посетить Сибирь, но доехал лишь до Таганрога.

Пушкину приписывают эпиграмму:

Всю жизнь провел в дороге,
А умер в Таганроге.

Рефлексия не мешала коронованному Гамлету совершать поступки, за исключением, пожалуй, самого главного: он так и не рискнул приступить к реформам по модернизации Российской империи. И объяснил собственную непоследовательность кратко: «Некем взять». Идеал и действительность оказались в разладе. Недостижимость былого идеала, его безусловная утрата в последние годы царствования — такова основа воистину шекспировской трагедии, пережитой императором.

Однажды Александр I не удержался от горькой ремарки о том, что «если бы он не ошибался так часто в тех, кого облекал своим доверием, то его проекты реформ давно были бы уже воплощены в жизнь» 18 .

Может быть, единственным, к кому это не могло относиться ни на йоту, был Фредерик-Цезар Легарп.

Иные советы Лагарпа, особенно о взаимоотношениях России и Запада, и сегодня не потеряли актуальности.

«Неужели не может Россия существовать и процветать без чужой помощи? Убежден я в обратном. Больше того, заветное мое убеждение в том состоит, что будет она особенно грозной, могущественной, влиятельной, если без суеты, никогда никому не угрожая ни на словах, ни на письме, ни на деле, не выдавая своих тайн соседям, будет наблюдать за происходящим, дабы в решающую минуту нанести удар молниеносно и не по чужим прописям, а по собственному разумению.

Никто не дерзнет бросить вызов сему исполину из страха быть сраженным первым же ударом, ибо ни дипломатия, ни дипломаты, ни интриганы высшего класса, ни интриганы класса низшего не умеют отразить удар, нанесенный стремительно, рукой необоримой.

Когда действует Россия независимо, Государь держится гордо и величественно, и сами противники ее вынуждены сие признавать в глубине души. Они Россию уважают и боятся; видят в ней темную тучу, скрывающую в недрах своих град, молнии и смертоносные потоки, кои в воображении еще страшнее кажутся, чем на деле» 13 .

Неужели эти строки написаны 9 сентября 1804 года, а не в феврале 2018-го?!

А. Кившенко. Вступление русских и союзных войск в Париж.

Несколько афоризмов Лагарпа, адресованных нам

До нынешнего дня невежды и полузнайки были бичом России, . срочно надобно их заменить не пустыми болтунами, но людьми глубоко образованными, способными развить со всею ясностью те истинные правила, на коих наука зиждется.

Никакие таланты не дают права от контроля быть избавленным, особливо в России, где привыкли визирям угождать и произволу покоряться.

В деле управления, а особливо в деле образования все, что блестит, либо бесполезно, либо вредно.

Нации гибнут, когда их правители уничтожают в зародыше общественный дух.

Надлежит России пребывать в готовности, сохранять достоинство свое и свои тайны и, главное, не вручать нот, не имея наготове двухсот тысяч человек, способных немедленно добиться их исполнения.

Люди проходят, установления остаются.

После победы над Наполеоном и взятия Парижа (царь въехал в столицу Франции верхом на белом жеребце по кличке Эклипс, в 1808 году подаренным ему Наполеоном), в момент наивысшего личного торжества, Александр Благословенный вновь вспомнил о своем наставнике и друге, пожаловав ему орден Св. Андрея Первозванного — высшую награду Российской империи.

источник