Иной раз полезно забыть что ты учительница не то такой сделаешься

Что думают о профессии педагога писатели и поэты

Текст: Ольга Автамонова
Фрагмент картины художницы Воробьевой И. Н. (1932–1993) «Учительница», 1955г.

Всемирный день учителя (5 октября) социальные сети решили отметить грандиозным флешмобом #спасибоучитель. Участником акции стать просто: вспомнить любимого учителя, написать на своей страничке в социальных сетях, за что вы ему благодарны, отметить в посте своих однокашников и поставить хэштег #спасибоучитель. Неважно, сколько лет прошло, и как далеко закинула вас жизнь — никогда не поздно сказать: «Спасибо, Учитель!».

Мы тоже решили сказать «Спасибо» и напомнить себе и вам, что писали о педагогах классики отечественной литературы.

«Говорят, наступает время, когда Учитель становится не нужен. Он научил, чему мог научить, и — поезд отправился дальше, а Учитель остался один на пустой платформе. И если высунуться из окна, то долго еще будешь видеть маленькую, одинокую фигурку человека, провожающего поезд. Потом поезд превратится в точку, замрет железный стук колес, а он все будет стоять. И ему мучительно захочется остановить поезд, вернуть его, ведь с этим поездом навсегда уходит частица его самого, самая дорогая частица. А потом, когда вопреки его желанию поезд скроется и как бы растворится в тумане, сольется с полями и рощами, Учитель оглянется и с удивлением увидит, что платформа полна ребят. Они нетерпеливо переступают с ноги на ногу, дышат в затылок друг другу, толкают соседей — ждут своей очереди. И в их глазах написано: «Поторопись, Учитель, мы ждем тебя! Ты наш, и мы тебя ни с кем не желаем делить. Идем же, Учитель!»

«Сейчас это модно — открывать шлюзы вкусам и мнениям и забывать о высшем авторитете учителя, который по долгу своему, по роду профессии своей должен стоять над, а не около. Подождите, вы достоитесь около, вы дождетесь, когда слово, сказанное вами, потонет в улюлюканье класса. Одно лишь утешение у меня: все это временное, все это мода. Добрый старый учитель еще вернется в школу и станет на свое место».

Валерий Алексеев «Открытый урок»

«А учитель должен быть и астрономом, и художником, и поэтом, чтобы пробуждать в детских душах любовь к прекрасному. Ведь все прекрасное, говорил Пушкин, величаво. Ты посмотри, посмотри на это чудо!»

Пускин Дмитрий Иванович (Россия, 1919-1998) «Дополнительные занятия в школе»

«Кто хоть раз переступит порог класса, увидит эти ребячьи лица — пытливые да озорные — считай, пропал навеки. И трудно бывает, и злость иногда берет, и кажется, бросила бы все, побежала, куда глаза глядят, а войдешь в класс и все забудешь, и жизнь кажется такой полной, такой чудесной, будто и нет в мире счастливее тебя человека».

Раздрогин Игорь Александрович (Россия, 1923) «Сельская учительница» 1957

«Иной раз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому».

Виктор Астафьев «Фотография, на которой меня нет»

«А я таким вот и помню деревенского учителя — с чуть виноватой улыбкой, вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперед и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь».

«…не от трудной личной жизни вздыхает учитель, а от безграмотности учащихся».

Зайцев Егор Николаевич (Россия, 1967) «Сельский учитель», 2012

«Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая».

«С каждым днем я все больше убеждался: как часы без маятника — не часы и птица без крыльев — не птица, так учитель, воспитатель не может работать, если он забыл хоть о ком-нибудь из своих ребят, если перестал слышать, видеть и чувствовать малейшие изменения в тех, кто ему доверен».

Глеб Горышин «Любовь к литературе»

Norman Rockwell (1894-1978). Teachers’ Birthday. 1956.

«Учителей к тебе приставляла судьба разных; одних ты любил, других не очень. Так же и науки: одни пригодились, другие забыты (а все равно пригодились). На первом месте учитель литературы и русского языка. Его наука стала основой твоего духовного существа. Как научил тебя твой словесник, так ты и думаешь, говоришь, пишешь, читаешь (кое-что сам добрал). Потом — историк, математик, географ, химик, немка (англичанка, француженка). Могли быть: словесница, историчка, математичка, географиня, химичка. (Англичанина, немца, француза в средней школе практически не бывает)….И еще у каждого из нас когда-то был первый преподаватель физического воспитания…»

Фрида Вигдорова «Дорога в жизнь»

Богданов-Бельский Николай Петрович. Именины учительницы. 1910.

«Я научу вас, дети, читать и считать, покажу, как пишутся буквы и цифры, — говорил Дюйшен. — Буду учить вас всему, что знаю сам…”.

И действительно, он учил всему, что знал сам, проявляя при этом удивительное терпение. Склоняясь над каждым учеником, он показывал, как нужно держать карандаш, а потом с увлечением объяснял нам непонятные слова.

Н.П. Богданов-Бельский. Устный счёт. В народной школе С.А. Рачинского (фрагмент картины). 1885 г.

Думаю я сейчас об этом и диву даюсь: как этот малограмотный парень, сам с трудом читавший по слогам, не имевший под рукой ни единого учебника, даже самого обыкновенного букваря, как он мог отважиться на такое великое дело! Шутка ли — учить детей, чьи деды и прадеды до седьмого колена были неграмотны…

Сам того не ведая, он совершил подвиг. Да, это был подвиг, потому что в те дни нам, киргизским детям, нигде не бывавшим за пределами аила, в школе, если можно так назвать ту самую мазанку с зияющими щелями, вдруг открылся новый, невиданный прежде мир…»

Удачи вам, сельские и городские
уважаемые учителя,
Добрые, злые и никакие
капитаны на мостике корабля!
Удачи вам, дебютанты и асы, удачи!
Особенно по утрам,
когда вы входите в школьные классы,
Одни — как в клетку, другие — как в храм.
…

Учитель — профессия дальнего действия,
Главная на Земле!

Julius Geertz Schoolroom discipline 1880 г.

Кацман Евгений Александрович (Россия, 1890-1976) «Сельский учитель» 1925

Заправьте чернилами ручки,
Пожалуйста, будьте добры!
Внимание!
Входит учитель —
Мечтатель,
А также мыслитель.
Всем —
Ушки держать на макушке!
Пожалуйста, будьте бодры!

На третьем фронте
вставая гордо,
На фронте учебы,
на фронте книг, —
Учитель
равен солдату-герою —
Тот же буденовец
и фронтовик!

Морган Вестлинг «Сельская школа», 1879 г., США

источник

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Описание и краткое содержание «Уроки французского» читать бесплатно онлайн.

Она сделала еще попытку посадить меня за стол — напрасно. Тут я был непреклонен, упрямства во мне хватало на десятерых.

Наверное, уже можно было прекратить эти занятия на дому, самое главное я усвоил, язык мой отмяк и за шевелился, остальное со временем добавилось бы на школьных уроках. Впереди годы да годы. Что я потом стану делать, если от начала до конца выучу все одним разом? Но я не решался сказать об этом Лидии Михайловне, а она, видимо, вовсе не считала нашу программу выполненной, и я продолжал тянуть свою французскую лямку. Впрочем, лямку ли? Как-то невольно и незаметно, сам того не ожидая, я почувствовал вкус к языку и в свободные минуты без всякого понукания лез в словарик, заглядывал в дальние в учебнике тексты. Наказание превращалось в удовольствие. Меня еще подстегивало самолюбие: не получалось — получится, и получится — не хуже, чем у самых лучших. Из другого я теста, что ли? Если бы еще не надо было ходить к Лидии Михайловне… Я бы сам, сам…

Однажды, недели через две после истории с посылкой, Лидия Михайловна, улыбаясь, спросила:

— Ну а на деньги ты больше не играешь? Или где-нибудь собираетесь в сторонке да поигрываете?

— Как же сейчас играть?! — удивился я, показывая взглядом за окно, где лежал снег.

— А что это была за игра? В чем она заключается?

— Зачем вам? — насторожился я.

— Интересно. Мы в детстве когда-то тоже играли, Вот и хочу знать, та это игра или нет. Расскажи, расскажи, не бойся.

Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких хитростях, которыми я пользовался в игре.

— Нет, — Лидия Михайловна покачала головой. — Мы играли в «пристенок». Знаешь, что это такое?

— Вот смотри. — Она легко выскочила из-за стола, за которым сидела, отыскала в сумочке монетки и отодвинула от стены стул. Иди сюда, смотри. Я бью монетой о стену. — Лидия Михайловна легонько ударила, и монета, зазвенев, дугой отлетела на пол. Теперь, — Лидия Михайловна сунула мне вторую монету в руку, бьешь ты. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами одной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл. Бей.

Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол.

— О-о, — махнула рукой Лидия Михайловна. — Далеко. Сейчас ты начинаешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю вдвойне. Понимаешь?

— Как же я с вами буду играть?

— Ну и что? Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя, — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстраненно смотрела в окно. — Иной paз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. — Она встряхнулась и сразу повеселела. — А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной натерпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала, да за стенкой живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек. Ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал, что мы играем в «замеряшки».

— Но мы не играем ни в какие «замеряшки». Вы только мне показали.

— Мы можем сыграть так просто, как говорят, понарошке. Но ты все равно не выдавай меня Василию Андреевичу.

Господи, что творится на белом свете! Давно ли я до смерти боялся, что Лидия Михайловна за игру на деньги потащит меня к директору, а теперь она просит, чтобы я не выдавал ее. Светопреставление — не иначе. Я озирался, неизвестно чего пугаясь, и растерянно хлопал глазами.

— Ну что — попробуем? Не понравится — бросим.

— Давайте, — нерешительно согласился я.

Мы взялись за монеты. Видно было, что Лидия Михайловна когда-то действительно играла, а я только-только примеривался к игре, я еще не выяснил для себя, как бить монетой о стену ребром ли, или плашмя, на какой высоте и с какой силой когда лучше бросать. Мои удары шли вслепую; если бы вели счет, я бы на первых же минутах проиграл довольно много, хотя ничего хитрого в этих «замеряшках» не было. Больше всего меня, разумеется, стесняло и угнетало, не давало мне освоиться то, что я играю с Лидией Михайловной. Ни в одном сне не могло такое присниться, ни в одной дурной мысли подуматься. Я опомнился не сразу и не легко, а когда опомнился и стал понемножку присматриваться к игре, Лидия Михайловна взяла и остановила ее.

— Нет, так неинтересно, — сказала она, выпрямляясь и убирая съехавшие на глаза волосы. — Играть — так по-настоящему, а то что мы с тобой как трехлетние малыши.

— Но тогда это будет игра на деньги, — несмело напомнил я.

— Конечно. А что мы с тобой в руках держим? Игру на деньги ничем другим подменить нельзя. Этим она хороша и плоха одновременно. Мы можем договориться о совсем маленькой ставке, а все равно появится интерес.

Я молчал, не зная, что делать и как быть.

— Неужели боишься? — подзадорила меня Лидия Михайловна.

— Вот еще! Ничего я не боюсь.

У меня была с собой кой-какая мелочишка. Я отдал монету Лидии Михайловне и достал из кармана свою. Что ж, давайте играть по-настоящему, Лидия Михайловна, если хотите. Мне-то что — не я первый начал. Вадик попервости на меня тоже ноль внимания, а потом опомнился, полез с кулаками. Научился там, научусь и здесь. Это не французский язык, а я и французский скоро к зубам приберу.

Мне пришлось принять одно условие: поскольку рука у Лидии Михайловны больше и пальцы длиннее, она станет замерять большим и средним пальцами, а я, как и положено, большим и мизинцем. Это было справедливо, и я согласился.

Игра началась заново. Мы перебрались из комнаты в прихожую, где было свободнее, и били о ровную дощатую заборку. Били, опускались на колени, ползали но полу, задевая друг друга, растягивали пальцы, замеряя монеты, затем опять поднимаясь на ноги, и Лидия Михайловна объявляла счет. Играла она шумно: вскрикивала, хлопала в ладоши, поддразнивала меня — одним словом, вела себя как обыкновенная девчонка, а не учительница, мне даже хотелось порой прикрикнуть. Но выигрывала тем не менее она, а я проигрывал. Я не успел опомниться, как на меня набежало восемьдесят копеек, с большим трудом мне удалось скостить этот долг до тридцати, но Лидия Михайловна издали попала своей монетой на мою, и счет сразу подскочил до пятидесяти. Я начал волноваться. Мы договорились расплачиваться по окончании игры, но, если дело и дальше так пойдет, моих денег уже очень скоро не хватит, их у меня чуть больше рубля. Значит, за рубль переваливать нельзя — не то позор, позор и стыд на всю жизнь.

И тут я неожиданно заметил, что Лидия Михайловна и не старается вовсе у меня выигрывать. При замерах ее пальцы горбились, не выстилаясь во всю длину, — там, где она якобы не могла дотянуться до монеты, я дотягивался без всякой натуги. Это меня обидело, и я поднялся.

— Нет, — заявил я, — так я не играю. Зачем вы мне подыгрываете? Это нечестно.

— Но я действительно не могу их достать, — стала отказываться она. — У меня пальцы какие-то деревянные.

— Хорошо, хорошо, я буду стараться.

Не знаю, как в математике, а в жизни самое лучшее доказательство — от противного. Когда на следующий день я увидел, что Лидия Михайловна, чтобы коснутся монеты, исподтишка подталкивает ее к пальцу, я обомлел. Взглядывая на меня и почему-то не замечая, что я прекрасно вижу ее чистой воды мошенничество, она как ни в чем не бывало продолжала двигать монету.

— Что вы делаете? — возмутился я.

— Да нет же, она тут и лежала, — самым бессовестным образом, с какой-то даже радостью отперлась Лидия Михайловна ничуть не хуже Вадика или Птахи.

Вот это да! Учительница, называется! Я своими собственными глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького? Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл, что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и следил только за тем, чтобы она меня не обманула. Ну и ну! Лидия Михайловна, называется.

В этот день мы занимались французским минут пятнадцать-двадцать, а затем и того меньше. У нас появился другой интерес. Лидия Михайловна заставляла меня прочесть отрывок, делала замечания, по замечаниям выслушивала еще раз, и мы не мешкая переходили к игре. После двух небольших проигрышей я стал выигрывать. Я быстро приловчился к «замеряшкам», разобрался во всех секретах, знал, как и куда бить, что делать в роли разыгрывающего, чтобы не подставить свою монету под замер.

источник

Кузьма проснулся оттого, что машина на повороте ослепила окна фарами и в комнате стало совсем светло.

Свет, покачиваясь, ощупал потолок, спустился но стене вниз, свернул вправо и исчез. Через минуту умолкла и машина, стало опять темно и тихо, и теперь, в полной темноте и тишине, казалось, что это был какой-то тайный знак.

Кузьма поднялся и закурил. Он сидел на табуретке у окна, смотрел сквозь стекло на улицу и попыхивал папиросой, словно и сам кому-то подавал сигналы. Затягиваясь, он видел в окне свое усталое, осунувшееся за последние дни лицо, которое затем сразу же исчезало, и уже не было ничего, кроме бесконечно глубокой темноты, – ни одного огонька или звука. Кузьма подумал о снеге: наверное, к утру соберется и пойдет, пойдет, пойдет – как благодать.

Потом он лег опять рядом с Марией и уснул. Ему приснилось, что он едет на той самой машине, которая его разбудила. Фары не светят, и машина идет в полном мраке. Но затем они вдруг вспыхивают и освещают дом, возле которого машина останавливается. Кузьма выходит из кабины и стучит в окно.

– Что вам надо? – спрашивают его изнутри.

– Деньги для Марии, – отвечает он.

Ему выносят деньги, и машина идет дальше, опять в полной темноте. Но как только на ее пути попадается дом, в котором есть деньги, срабатывает какое-то неизвестное ему устройство, и фары загораются. Он снова стучит в окно, и его снова спрашивают:

Он просыпается во второй раз.

Темнота. Все еще ночь, по-прежнему кругом ни огонька и ни звука, и среди этого мрака и безмолвия с трудом верится, что ничего не случится, и в свой час придет рассвет, и наступит утро.

Кузьма лежит и думает, сна больше нет. Откуда-то сверху, как неожиданный дождь, падают свистящие звуки реактивного самолета и сразу же стихают, удаляясь вслед за самолетом. Опять тишина, но теперь она кажется обманчивой, словно вот-вот должно что-то произойти. И это ощущение тревоги проходит не сразу.

Кузьма думает: ехать или не ехать? Он думал об этом и вчера и позавчера, но тогда еще оставалось время для размышлений, и он мог не решать ничего окончательно, теперь времени больше нет. Если утром не поехать, будет поздно. Надо сейчас сказать себе: да или нет? Надо, конечно, ехать. Ехать. Хватит мучиться. Здесь ему больше просить не у кого. Утром он встанет и сразу пойдет на автобус. Он закрывает глаза – теперь можно спать. Спать, спать, спать… Кузьма пытается накрыться сном, как одеялом, уйти в него с головой, но ничего не получается. Ему кажется, он спит у костра: повернешься одним боком, холодно другому. Он спит и не спит, ему снова грезится машина, но он понимает, что ему ничего не стоит открыть сейчас глаза и окончательно очнуться. Он поворачивается на другой бок – все еще ночь, которую не приручить никакими ночными сменами.

Утро. Кузьма поднимается и заглядывает в окно: снега нет, но пасмурно, в любую минуту он может пойти. Мутный неласковый рассвет разливается неохотно, как бы через силу. Опустив голову, пробежала перед окнами собака и свернула в переулок. Людей не видно. С северной стороны вдруг бьет о стену порыв ветра и сразу же спадает. Через минуту снова удар, потом еще.

Кузьма идет на кухню и говорит Марии, которая возится у печки:

– Собери мне чего-нибудь с собой, поеду я.

– В город? – настораживается Мария.

Мария вытирает о фартук руки и садится перед печкой, щурясь от жара, обдающего ее лицо.

– Ты не знаешь, где конверт с адресом? – спрашивает Кузьма.

– Где-нибудь в горнице, если живой. Ребята спят. Кузьма находит конверт и возвращается на кухню.

– Не даст он, – повторяет Мария.

Кузьма садится за стол и молча ест. Он и сам не знает, никто не знает, даст или не даст. В кухне становится жарко. О ноги Кузьмы трется кошка, и он отталкивает ее.

– Сам-то назад приедешь? – спрашивает Мария.

Он отставляет от себя тарелку и задумывается. Кошка, выгнув спину, точит в углу когти, потом опять подходит к Кузьме и жмется к его ногам. Он встает и, помолчав, не найдя, что сказать на прощанье, идет к дверям.

Он одевается и слышит, что Мария плачет. Ему пора уходить – автобус отправляется рано. А Мария пусть поплачет, если она по-другому не может.

На улице ветер – все качается, стонет, гремит.

Ветер дует автобусу в лоб, сквозь щели в окнах проникает внутрь. Автобус поворачивается к ветру боком, и стекла сразу начинают позванивать, в них бьет поднятыми с земли листьями и мелкими, как песок, невидимыми камешками. Холодно. Видно, этот ветер и принесет с собой морозы, снег, а там и до зимы недалеко, уже конец октября.

Кузьма сидит на последнем сиденье у окна. Народу в автобусе немного, свободные места есть и впереди, но ему не хочется подниматься и переходить. Он втянул голову в плечи и, нахохлившись, смотрит в окно. Там, за окном, километров двадцать подряд одно и то же: ветер, ветер, ветер – ветер в лесу, ветер в поле, ветер в деревне.

Люди в автобусе молчат – непогода сделала их угрюмыми и неразговорчивыми. Если кто и перебросится словом, то вполголоса, не понять. Даже думать не хочется. Все сидят и только хватаются за спинки передних сидений, когда подбрасывает, устраиваются поудобней – все заняты лишь тем, что едут.

На подъеме Кузьма пытается различить вой ветра и вой мотора, но они слились в одно – только вой, и все. Сразу за подъемом начинается деревня. Автобус останавливается возле колхозной конторы, но пассажиров тут нет, никто не входит. В окно Кузьме видна длинная пустая улица, по которой, как по трубе, носится ветер.

источник

Однажды, недели через две после истории с посылкой, Лидия Михайловна, улыбаясь, спросила:

— Ну а на деньги ты больше не играешь? Или где-нибудь собираетесь в сторонке да поигрываете?

— Как же сейчас играть?! — удивился я, показывая взглядом за окно, где лежал снег.

— А что это была за игра? В чем она заключается?

— Зачем вам? — насторожился я.

— Интересно. Мы в детстве когда-то тоже играли, Вот и хочу знать, та это игра или нет. Расскажи, расскажи, не бойся.

Я рассказал, умолчав, конечно, про Вадика, про Птаху и о своих маленьких хитростях, которыми я пользовался в игре.

— Нет, — Лидия Михайловна покачала головой. — Мы играли в «пристенок». Знаешь, что это такое?

— Вот смотри. — Она легко выскочила из-за стола, за которым сидела, отыскала в сумочке монетки и отодвинула от стены стул. — Иди сюда, смотри. Я бью монетой о стену. — Лидия Михайловна легонько ударила, и монета, зазвенев, дугой отлетела на пол. — Теперь, — Лидия Михайловна сунула мне вторую монету в руку, — бьешь ты. Но имей в виду: бить надо так, чтобы твоя монета оказалась как можно ближе к моей. Чтобы их можно было замерить, достать пальцами одной руки. По-другому игра называется: замеряшки. Достанешь, — значит, выиграл. Бей.

Я ударил — моя монета, попав на ребро, покатилась в угол.

— О-о, — махнула рукой Лидия Михайловна. — Далеко. Сейчас ты начинаешь. Учти: если моя монета заденет твою, хоть чуточку, краешком, — я выигрываю вдвойне. Понимаешь?

— Как же я с вами буду играть?

— Ну и что? Учительница — так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя, — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстранение смотрела в окно. — Иной раз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. — Она встряхнулась и сразу повеселела. — А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной натерпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала, да за стенкой живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек. Ни в коем случае нельзя, чтобы он узнал, что мы играем в «замеряшки».

— Но мы не играем ни в какие «замеряшки». Вы только мне показали.

— Мы можем сыграть так просто, как говорят, понарошке. Но ты все равно не выдавай меня Василию Андреевичу.

Господи, что творится на белом свете! Давно ли я до смерти боялся, что Лидия Михайловна за игру на деньги потащит меня к директору, а теперь она просит, чтобы я не выдавал ее. Светопреставление — не иначе. Я озирался, неизвестно чего пугаясь, и растерянно хлопал глазами.

— Ну что — попробуем? Не понравится — бросим.

— Давайте, — нерешительно согласился я.

Мы взялись за монеты. Видно было, что Лидия Михайловна когда-то действительно играла, а я только-только примеривался к игре, я еще не выяснил для себя, как бить монетой о стену — ребром ли, или плашмя, на какой высоте и с какой силой когда лучше бросать. Мои удары шли вслепую; если бы вели счет, я бы на первых же минутах проиграл довольно много, хотя ничего хитрого в этих «замеряшках» не было. Больше всего меня, разумеется, стесняло и угнетало, не давало мне освоиться то, что я играю с Лидией Михайловной. Ни в одном сне не могло такое присниться, ни в одной дурной мысли подуматься. Я опомнился не сразу и не легко, а когда опомнился и стал понемножку присматриваться к игре, Лидия Михайловна взяла и остановила ее.

— Нет, так неинтересно, — сказала она, выпрямляясь и убирая съехавшие на глаза волосы. — Играть — так по-настоящему, а то что мы с тобой как трехлетние малыши.

— Но тогда это будет игра на деньги, — несмело напомнил я.

— Конечно. А что мы с тобой в руках держим? Игру на деньги ничем другим подменить нельзя. Этим она хороша и плоха одновременно. Мы можем договориться о совсем маленькой ставке, а все равно появится интерес.

Я молчал, не зная, что делать и как быть.

— Неужели боишься? — подзадорила меня Лидия Михайловна.

— Вот еще! Ничего я не боюсь.

У меня была с собой кой-какая мелочишка. Я отдал монету Лидии Михайловне и достал из кармана свою. Что ж, давайте играть по-настоящему, Лидия Михайловна, если хотите. Мне-то что — не я первый начал. Вадик попервости на меня тоже ноль внимания, а потом опомнился, полез с кулаками. Научился там, научусь и здесь. Это не французский язык, а я и французский скоро к зубам приберу.

Мне пришлось принять одно условие: поскольку рука у Лидии Михайловны больше и пальцы длиннее, она станет замерять большим и средним пальцами, а я, как и положено, большим и мизинцем. Это было справедливо, и я согласился.

Игра началась заново. Мы перебрались из комнаты в прихожую, где было свободнее, и били о ровную дощатую заборку. Били, опускались на колени, ползали но полу, задевая друг друга, растягивали пальцы, замеряя монеты, затем опять поднимаясь на ноги, и Лидия Михайловна объявляла счет. Играла она шумно: вскрикивала, хлопала в ладоши, поддразнивала меня — одним словом, вела себя как обыкновенная девчонка, а не учительница, мне даже хотелось порой прикрикнуть. Но выигрывала тем не менее она, а я проигрывал. Я не успел опомниться, как на меня набежало восемьдесят копеек, с большим трудом мне удалось скостить этот долг до тридцати, но Лидия Михайловна издали попала своей монетой на мою, и счет сразу подскочил до пятидесяти. Я начал волноваться. Мы договорились расплачиваться по окончании игры, но, если дело и дальше так пойдет, моих денег уже очень скоро не хватит, их у меня чуть больше рубля. Значит, за рубль переваливать нельзя — не то позор, позор и стыд на всю жизнь.

И тут я неожиданно заметил, что Лидия Михайловна и не старается вовсе у меня выигрывать. При замерах ее пальцы горбились, не выстилаясь во всю длину, — там, где она якобы не могла дотянуться до монеты, я дотягивался без всякой натуги. Это меня обидело, и я поднялся.

— Нет, — заявил я, — так я не играю. Зачем вы мне подыгрываете? Это нечестно.

— Но я действительно не могу их достать, — стала отказываться она. — У меня пальцы какие-то деревянные.

— Хорошо, хорошо, я буду стараться.

Не знаю, как в математике, а в жизни самое лучшее доказательство — от противного. Когда на следующий день я увидел, что Лидия Михайловна, чтобы коснуться монеты, исподтишка подталкивает ее к пальцу, я обомлел. Взглядывая на меня и почему-то не замечая, что я прекрасно вижу ее чистой воды мошенничество, она как ни в чем не бывало продолжала двигать монету.

— Что вы делаете? — возмутился я.

— Да нет же, она тут и лежала, — самым бессовестным образом, с какой-то даже радостью отперлась Лидия Михайловна ничуть не хуже Вадика или Птахи.

Вот это да! Учительница, называется! Я своими собственными глазами на расстоянии двадцати сантиметров видел, что она трогала монету, а она уверяет меня, что не трогала, да еще и смеется надо мной. За слепого, что ли, она меня принимает? За маленького? Французский язык преподает, называется. Я тут же напрочь забыл, что всего вчера Лидия Михайловна пыталась подыграть мне, и следил только за тем, чтобы она меня не обманула. Ну и ну! Лидия Михайловна, называется.

В этот день мы занимались французским минут пятнадцать-двадцать, а затем и того меньше. У нас появился другой интерес. Лидия Михайловна заставляла меня прочесть отрывок, делала замечания, по замечаниям выслушивала еще раз, и мы не мешкая переходили к игре. После двух небольших проигрышей я стал выигрывать. Я быстро приловчился к «замеряшкам», разобрался во всех секретах, знал, как и куда бить, что делать в роли разыгрывающего, чтобы не подставить свою монету под замер.

И опять у меня появились деньги. Опять я бегал на базар и покупал молоко — теперь уже в мороженых кружках. Я осторожно срезал с кружка наплыв сливок, совал рассыпающиеся ледяные ломтики в рот и, ощущая во всем теле их сытую сладость, закрывал от удовольствия глаза. Затем переворачивал кружок вверх дном и долбил ножом сладковатый молочный отстой. Остаткам позволял растаять и выпивал их, заедая куском черного хлеба.

Ничего, жить можно было, а в скором будущем, как залечим раны войны, для всех обещали счастливое время.

Конечно, принимая деньги от Лидии Михайловны, я чувствовал себя неловко, но всякий раз успокаивался тем, что это честный выигрыш. Я никогда не напрашивался на игру, Лидия Михайловна предлагала ее сама. Отказываться я не смел. Мне казалось, что игра доставляет ей удовольствие, она веселела, смеялась, тормошила меня.

Знать бы нам, чем это все кончится…

…Стоя друг против друга на коленях, мы заспорили о счете. Перед тем тоже, кажется, о чем-то спорили.

— Пойми ты, голова садовая, — наползая на меня и Размахивая руками, доказывала Лидия Михайловна, — зачем мне тебя обманывать? Я веду счет, а не ты, я лучше знаю. Я трижды подряд проиграла, а перед тем была «чика».

Мы кричали, перебивая друг друга, когда до нас донесся удивленный, если не сказать, пораженный, но твердый, звенящий голос:

Мы замерли. В дверях стоял Василий Андреевич.

— Лидия Михайловна, что с вами? Что здесь происходит?

Лидия Михайловна медленно, очень медленно поднялась с колен, раскрасневшаяся и взлохмаченная, и, пригладив волосы, сказала:

— Я, Василий Андреевич, надеялась, что вы постучите, прежде чем входить сюда.

— Я стучал. Мне никто не ответил. Что здесь происходит? — объясните, пожалуйста. Я имею право знать как директор.

— Играем в «пристенок», — спокойно ответила Лидия Михайловна.

— Вы играете на деньги с этим. — Василий Андреевич ткнул в меня пальцем, и я со страху пополз за перегородку, чтобы укрыться в комнате. — Играете с учеником?! Я правильно вас понял?

— Ну, знаете… — Директор задыхался, ему не хватало воздуха. — Я теряюсь сразу назвать ваш поступок. Это преступление. Растление. Совращение. И еще, еще… Я двадцать лет работаю в школе, видывал всякое, но такое…

Тэги: уроки французского, учитель ученик

источник

Лидия Михайловна является учительницей французского языка и классным руководителем главного героя.

Ниже представлен образ и характеристика Лидии Михайловны в рассказе «Уроки французского»: описание внешности и характера учительницы, ее цитатный портрет.

Смотрите: Все материалы по рассказу «Уроки французского»

«. Первым уроком, как назло, был французский. Лидия Михайловна, по праву классного руководителя, интересовалась нами больше других учителей, и скрыть от нее что-либо было трудно. «

«. Она входила, здоровалась, но до того, как посадить класс, имела привычку внимательным образом осматривать почти каждого из нас, делая будто бы и шутливые, но обязательные для исполнения замечания. «

«. Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять или около того. «

«. Лидия Михайловна снова подняла на меня глаза. Они у нее косили и смотрели словно бы мимо, но мы к тому времени уже научились распознавать, куда они смотрят. «

«. Она сидела передо мной аккуратная, вся умная и красивая, красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от нее. «

«. я хорошо помню ее правильное и потому не слишком живое лицо с прищуренными, чтобы скрыть в них косинку, глазами; тугую, редко раскрывающуюся до конца улыбку и совсем черные, коротко остриженные волосы. Но при всем этом не было видно в ее лице жесткости а было какое-то осторожное, с хитринкой, недоумение, относящееся к ней самой и словно говорившее: интересно, как я здесь очутилась и что я здесь делаю? Теперь я думаю, что она к тому времени успела побывать замужем; по голосу, по походке — мягкой, но уверенной, свободной, по всему ее поведению в ней чувствовались смелость и опытность. «

«. Лидия Михайловна в простом домашнем платье, в мягких войлочных туфлях ходила по комнате. «

«. я кожей почувствовал, как при взгляде ее косящих внимательных глаз все мои беды и несуразности прямо-таки взбухают и наливаются своей дурной силой. «

«. Но, как ни прятал я ее, как ни npикусывал, а Лидия Михайловна разглядела. «

«. Жила она рядом со школой, в учительских домах. На другой, большей половине дома Лидии Михайловны жил сам директор. «

«. да за стенкой живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек. «

«. В комнате было много книг, на тумбочке у окна стоял большой красивый радиоприемник; с проигрывателем — редкое по тем временам, а для меня и вовсе невиданное чудо. Лидия Михайловна ставила пластинки, и ловкий мужской голос опять-таки учил французскому языку. «

«. пошла на французский факультет потому лишь, что в школе этот язык ей тоже не давался и она решила доказать себе, что может овладеть им не хуже других. «

«. А у нас на Кубани яблоки бывают. Ох, сколько сейчас там яблок. Я нынче хотела поехать на Кубань, а приехала почему-то сюда. «

«. Поеду к себе на Кубань, — сказала она, прощаясь. «

«. Иной paз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому. «

«. А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной натерпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала. «

«. Вы играете на деньги с этим? Играете с учеником?! Я правильно вас понял. «

«. Директор задыхался, ему не хватало воздуха. — Я теряюсь сразу назвать ваш поступок. Это преступление. Растление. Совращение. И еще, еще. Я двадцать лет работаю в школе, видывал всякое, но такое. «

«. Через три дня Лидия Михайловна уехала. Накануне она встретила меня после школы и проводила до дому. «

«. мне пришла на школу по почте посылка в ней лежали трубочки макарон. А внизу в толстой ватной обертке я нашел три красных яблока. «

Это был цитатный образ и характеристика Лидии Михайловны в рассказе «Уроки французского»: описание внешности и характера героини, ее цитатный портрет.

источник

Творческая работа по литературе «Образ учителя в рассказах «Уроки французского» и «Фотография, на которой нет меня» ученика 6-а класса МОУ СОШ № 6 г. Магнитогорска Лантратова Константина (руководитель: , учитель русского языка и литературы)

Творческая работа по литературе

«Образ учителя в рассказах «Уроки французского»

и «Фотография, на которой нет меня»

ученика 6-а класса МОУ СОШ № 6 г. Магнитогорска

Учитель… самое обычное название профессии человека. Но когда произносишь это слово, то перед глазами встает не просто название профессии, а конкретный человек, с которым свела тебя жизнь.

Учитель не просто дает знания по тому или иному предмету, но и оставляет след в душе каждого человека: ведь именно он помогает сформироваться этой душе.

Учитель, о котором помнишь всю жизнь, есть, наверное, у каждого: у героя совершившего подвиг; ученого сделавшего открытие; колхозника, вырастившего небывалый урожай. У всех этих людей был учитель, который помог найти призвание, научил любить труд, воспитал мужественных и честных людей. Именно учитель в детстве приобщает детей к труду, прививает привычку доводить дело до конца, учит учиться. И учительская профессия, как никакая другая, — одна из самых ответственных и благородных.

Труд учителя тем ценен и велик, что он формирует природу самого человека. Вот почему очень часто в произведениях художественной литературы предстает перед нами образ учителя.

В рассказе Валентина Григорьевича Распутина «Уроки Французского» — главный герой одиннадцатилетний мальчик, который жил и учился в деревне. Его считали «башковитым», потому что он был грамотным, а также к нему приходили с облигациями: считалось, что у него счастливый глаз.

Но, в деревне, где жил наш герой была только начальная школа и поэтому, чтобы продолжить учение, ему пришлось уехать в райцентр. В это тяжелое послевоенное время, в период разрухи и голода, его мать наперекор всем несчастьям собрала и отправила сына учиться.

В городе он чувствовал голод еще сильнее, потому что в сельской местности легче добыть себе еду, а в городе все нужно покупать. Мальчик страдал малокровием, поэтому каждый день на рубль покупал стакан молока.

В школе он учился хорошо, на одни пятерки, кроме французского языка: ему не давалось произношение.

Учитель французского – Лидия Михайловна (а по совместительству еще и классный руководитель) – была человеком отзывчивым, внимательным; жизнь ее учеников была ей небезразлична. Поэтому решила она заниматься с мальчиком французским, а заодно и накормить ученика, который жил без матери в чужом городе у чужих людей.

Герой рассказа рассуждает об этом так: «Подозреваю, что она нарочно для меня придумала, будто пошла французский факультет потому лишь, что в школе ей этот язык тоже не давался и она решила доказать себе, что может овладеть им не хуже других».

Распутина «Уроки Французского» наглядно показывает нам: главному герою повезло – ведь в его жизни был настоящий умный человечный учитель – та самая Лидия Михайловна,учитель французского языка.

В этом рассказе Лидия Михайловна — необыкновенно добрый и отзывчивый человек. Она перепробовала все «честные» способы помочь своему талантливому ученику: и кормить хотела, как бы невзначай, мол к обеду поспел, и пыталась передать ему посылку, но все напрасно — не хочет «наш герой» получать помощь. Он считает это унизительным для себя, а вот зарабатывать не отказывается. Тогда учитель сознательно идет на «преступление» с точки зрения педагогики, играет с ним на деньги. «Ну и что? Учительница – так другой человек что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конца. Постоянно одергивать себя: то нельзя, это нельзя. — Лидия Михайловна больше обычного прищурила глаза и задумчиво, отстраненно смотрела в окно. – Иной раз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя может быть самое важное – не принимать себя в серьез, понимать, что он может научить совсем не многому».

Лидия Михайловна точно знает, что мальчик обыграет ее, получит «свой заветный рубль, купит молоко», которое так необходимо ему. Вот и получается, что вовсе не «преступление» это, а хороший поступок. Почему же директор школы ничего не понял? Скорее всего, учительница не стала ничего объяснять, оправдываться, у нее есть гордость. «Через три дня Лидия Михайловна уехала. Накануне она встретила меня возле школы и проводила до дому.

-Поеду к себе на Кубань, — сказала она, прощаясь. А ты учись спокойно, никто тебя за этот дурацкий случай не тронет… Тут виновата я…

Среди зимы, уже поле январских каникул, мне пришла на школу по почте посылка… в ней лежали макароны и три красных яблока… Раньше я их видел только на картинке, но догадался, что это они».

Из рассказа «Уроки французского» мы узнаем, что Лидия Михайловна относилась к своей работе добросовестно, работу свою любила, она очень хотела, чтобы дети знали ее предмет (французский язык). Герой рассказа так вспоминает: «Лидия Михайловна, слушая меня, бессильно морщилась и закрывала глаза. Ничего подобного она, конечно, не слыхивала. Снова и снова она показывала, как произносятся носовые, сочетания гласных, просила повторить».

Читая рассказ, понимаешь, что Лидия Михайловна была хорошим учителем и классным руководителем; переживала за каждого ребенка, заботилась о детях. «Лидия Михайловна, по праву классного руководителя, интересовалась нами больше других учителей, и скрыть от нее что-либо было трудно. Она входила, здоровалась, но до того, как посадить класс, имела привычку внимательным образом осматривать почти каждого из нас, делая будто бы и шутливые, но обязательные для исполнения замечания».

«Сегодня среди нас есть раненый» — сказала Лидия Михайловна, когда увидела у мальчика синяк под глазом. Она все заметила и все поняла. Но даже в этой ситуации Лидия Михайловна шутит, старается быть веселой, не ругается, не кричит, не пытается обидеть или унизить ученика. Становится понятно, что эта учительница добрая и справедливая; требовательная, но внимательная.

«После уроков, замирая от страха, я ждал Лидию Михайловну в коридоре. Она вышла из учительской и, кивнув, завела меня в класс. Как всегда, она села за стол, я хотел устроиться за третьей партой, подальше от нее, но Лидия Михайловна показала мне на первую, прямо перед собой.

— Это правда, что ты играешь на деньги? — сразу начала она. Она спросила слишком громко, мне казалось, что в школе об этом нужно говорить только шёпотом, и я испугался ещё больше. Но запираться никакого смысла не было, Тишкин успел продать меня с потрохами. Я промямлил:

— Ну и как — выигрываешь или проигрываешь? Я замялся, не зная, что лучше.

— Давай рассказывай, как есть. Проигрываешь, наверное,?

— Хорошо, хоть так. Выигрываешь, значит. И что ты делаешь с деньгами?

В первое время в школе я долго не мог привыкнуть к голосу Лидии Михайловны, он сбивал меня с толку. У нас в деревне говорили, запахивая голос глубоко в нутро, и потому звучал он вволюшку, a у Лидии Михайловны он был каким-то мелким и легким, так что в него приходилось вслушиваться, и не от бессилия вовсе — она иногда могла сказать и всласть, а словно бы от притаенности и ненужной экономии. Я готов был свалить все на французский язык: конечно, пока училась, пока приноравливалась к чужой речи, голос без свободы сел, ослаб, как у птички в клетке, жди теперь, когда он опять разойдётся и окрепнет. Вот и сейчас Лидия Михайловна спрашивала так, будто была в это время занята чем-то другим, более важным, но от вопросов ее все равно было не уйти.

— Ну, так что ты делаешь с деньгами, которые выигрываешь? Покупаешь конфеты? Или книги? Или копишь на что-нибудь? Ведь у тебя их, наверное, теперь много?

Она сидела передо мной аккуратная, вся умная и красивая, красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от нее, который я принимал за самое дыхание; к тому же она была учительницей не арифметики какой-нибудь, не истории, а загадочного французского языка, от которого тоже исходило что-то особое, сказочное, неподвластное любому-каждому, как, например, мне. Не смея поднять глаза на нее, я не посмел и обмануть её.»

Из этого диалога мы понимаем, что Лидия Михайловна – такой педагог, которому небезразлична судьба ребенка. Она по-настоящему любит своих учеников, шутит с ними; общение с детьми строит на доверительной и доброжелательной основе. Вот почему она не ведет мальчика в кабинет директора, а хочет поговорить с ним сама и выяснить все самостоятельно.

Автор пишет, что Лидия Михайловна любила своих учеников, была доброжелательна.

Она умела разговаривать с детьми так, чтобы детям становилось стыдно. «Она помолчала, рассматривая меня, и я кожей почувствовал, как при взгляде ее косящих внимательных глаз все мои беды и несуразности прямо-таки взбухают и наливаются своей дурной силой».

Наблюдая за главным героем рассказа, Лидия Михайловна смогла разглядеть в нем не только хорошего человека, но и способного ученика; она поняла, что этому мальчику живется хуже всех остальных ребят. (Мальчик жил отдельно от мамы, у совсем чужих людей – ему надо было учиться, а в их деревне школа была только для малышей.) Мальчику не хватало еды, одежда на нем висела, у него были самодельные сапоги:

«Я еще раньше заметил, с каким любопытством поглядывает Лидия Михайловна на мою обувку. Из всего класса в чирках ходил только я. Лишь на следующую осень, когда я наотрез отказался ехать в них в школу, мать продала швейную машину, единственную нашу ценность, и купила мне кирзовые сапоги».

Лидия Михайловна знала, что мальчик очень способный, умный, серьезный и ему обязательно надо учиться, поэтому она решила заниматься с ним французским языком дополнительно, приглашая к себе домой.

Лидия Михайловна догадывалась, что мальчик голодает и поэтому приглашала его за стол (ужинать вместе), но главный герой был очень гордый и наотрез отказался садиться за стол.

Однажды она передала посылку с макаронами, но мальчик догадался, что мама такую посылку передать не могла, Лидия Михайловна и не отпиралась:

«Я знаю, что ты голодаешь. А я живу одна, денег у меня много. Я говорила с твоей хозяйкой. Что плохого, если ты возьмешь сейчас эти макароны и сваришь себе сегодня хороший обед. Почему я не могу тебе помочь единственный раз в жизни? Обещаю больше никаких посылок не подсовывать. Но эту, пожалуйста, возьми. Тебе надо обязательно есть досыта, чтобы учиться. Сколько у нас в школе сытых лоботрясов, которые ни в чем ничего не соображают и никогда, наверное, не будут соображать, а ты способный мальчишка, школу тебе бросать нельзя».

Даже игру «Пристенок» она специально придумала для того, чтобы вытащить мальчика с улицы и помочь ему материально (Она узнала, что мальчику необходимо каждый день пить молоко, а для этого ему нужны были деньги; вот почему он играет на деньги — для того, чтобы выжить и продолжать учиться.)

А еще учительница специально подыгрывала мальчику, чтобы быть уверенной в том, что он сможет покупать себе молоко. Лидия Михайловна понимала, что это не совсем правильно, но по-другому накормить и дать денег мальчику у нее просто не получалось.

Спустя много лет герой рассказа не забыл свою учительницу и рассказал о ней в своем произведении.

В рассказе Виктора Петровича Астафьева «Фотография, на которой меня нет» «учитель и учительница – муж с женою жили в одной половине дряхленького домишка, оставшегося от выселенцев, и был у них маленький парнишка-ревун. Бабушка моя, тайком от родителей, по слезной просьбе тетки Авдотьи, домовничавшей у наших учителей, три раза заговаривала пупок дитенку, но он все равно орал ночи напролет и, как утверждали сведущие люди, наревел пуп в луковицу величиной».

К учителю в то время деревенские жители относились уважительно, с почтением; вот почему бабушка главного героя ведет себя по-особенному гостеприимно в тот момент, когда к ним домой зашел учитель.

«В дверь постучали. А так как в деревнях нет привычки стучать и спрашивать, можно ли войти, то бабушка всполошилась, побежала в куть.

— Какой это там лешак ломится. Милости просим! Милости просим! — совсем другим, церковным голоском запела бабушка. Я понял: к нам нагрянул важный гость, поскорее спрятался на печку и с высоты увидел школьного учителя, который обметал веником катанки и прицеливался, куда бы повесить шапку. Бабушка приняла шапку, пальто, бегом умчала одежду гостя в горницу, потому как считала, что в кути учителевой одежде висеть неприлично, пригласила учителя проходить.

Я притаился на печи. Учитель прошел в середнюю, еще раз поздоровался и справился обо мне.

Учитель сидел возле окошка на стуле, принесенном бабушкой из горницы, и приветливо смотрел на меня. Лицо учителя, хотя и малоприметное, я не забыл до сих пор. Было оно бледновато по сравнению с деревенскими, каленными ветром, грубо тесанными лицами. Прическа под «политику» — волосы зачесаны назад. А так ничего больше особенного не было, разве что немного печальные и оттого необыкновенно добрые глаза, да уши торчали, как у Саньки левонтьевского. Было ему лет двадцать пять, но он мне казался пожилым и очень солидным человеком».

Все жители деревни старались помочь учителям кто чем; делали это всегда тайно, зная о том, что из вежливости и из скромности учителя от помощи откажутся. То в учительском дворе сами-собой появлялись отличные сухие дрова, то в их избе «случайно» появлялись продукты; и за маленьким ребенком бабы помогали присмотреть и воду из колодца приносили.

« — Вчера утром обнаружил у своего порога воз дров. Сухих, швырковых. И не могу дознаться, кто их свалил.

— А чего дознаваться-то? Нечего и дознаваться. Топите — и все дела».

Автор пишет в рассказе так:

«Уважение к нашему учителю и учительнице всеобщее, молчаливое. Учителей уважают за вежливость, за то, что они здороваются со всеми кряду, не разбирая ни бедных, ни богатых, ни ссыльных, ни самоходов. Еще уважают за то, что в любое время дня и ночи к учителю можно прийти и попросить написать нужную бумагу. Пожаловаться на кого угодно: на сельсовет, на разбойника мужа, на свекровку».

«Тишком, бочком просочатся деревенские бабы в избу учителя и забудут там кринку молока либо сметанки, творогу, брусники туесок. Ребеночка доглядят, полечат, если надо, учительницу необидно отругают за неумелость в обиходе с дитем. Когда на сносях была учительница, не позволяли бабы ей воду таскать. Один раз пришел учитель в школу в подшитых через край катанках. Умыкнули бабы катанки — и к сапожнику Жеребцову снесли. Шкалик поставили, чтоб с учителя, ни Боже мой, копейки не взял Жеребцов».

«Учителя были заводилами в деревенском клубе. Играм и танцам учили, ставили смешные пьесы и не гнушались представлять в них попов и буржуев; на свадьбах бывали почетными гостями, но блюли себя и приучили несговорчивый в гулянке народ выпивкой их не неволить».

«А в какой школе начали работу наши учителя!

В деревенском доме с угарными печами. Парт не было, скамеек не было, учебников, тетрадей, карандашей тоже не было. Один букварь на весь первый класс и один красный карандаш. Принесли ребята из дома табуретки, скамейки, сидели кружком, слушали учителя, затем он давал нам аккуратно заточенный красный карандаш, и мы, пристроившись на подоконнике, поочередно писали палочки. Счету учились на спичках и палочках, собственноручно выструганных из лучины».

Очень ярко в рассказе показано, как учителя относились к своей работе. Учительский труд был для этих людей делом и смыслом всей жизни.

«Учитель как-то уехал в город и вернулся с тремя подводами. На одной из них были весы, на двух других ящики со всевозможным добром. На школьном дворе из плах соорудили временный ларек «Утильсырье». Вверх дном перевернули школьники деревню. Чердаки, сараи, амбары очистили от веками скапливаемого добра — старых самоваров, плугов, костей, тряпья.

В школе появились карандаши, тетради, краски вроде пуговиц, приклеенные к картонкам, переводные картинки. Мы попробовали сладких петушков на палочках, женщины разжились иголками, нитками, пуговицами.

Учитель еще и еще ездил в город на сельсоветской кляче, выхлопотал и привез учебники, один учебник на пятерых. Потом еще полегчение было — один учебник на двоих. Учитель вот фотографа сговорил к нам приехать, и тот заснял ребят и школу. Это ли не радосгь! Это ли не достижение!»

Когда учитель пришел навестить больного мальчика, бабушка не знала куда посадить гостя и как его получше угостить.

«Учитель пил с бабушкой чай. И я первый раз в жизни сидел за одним столом с учителем и изо всей мочи старался не обляпаться, не пролить из блюдца чай. Бабушка застелила стол праздничной скатертью и понаставила-а-а-а… И варенье, и брусница, и сушки, и лампасейки, и пряники городские, и молоко в нарядном сливочнике. Я очень рад и доволен, что учитель пьет у нас чай, безо всяких церемоний разговаривает с бабушкой, и все у нас есть, и стыдиться перед таким редким гостем за угощение не приходится.

Учитель выпил два стакана чаю. Бабушка упрашивала выпить еще, извиняясь, по деревенской привычке, за бедное угощение, но учитель благодарил ее, говорил, что всем он премного доволен, и желал бабушке доброго здоровья».

Учитель со стареньким портфелем прошел мимо нашего палисадника, обернулся и махнул мне рукой, дескать, приходи скорее в школу, — и улыбнулся при этом так, как только он умел улыбаться, — вроде бы грустно и в то же время ласково и приветно.

Не шумела в этот день бабушка ни на кого, даже со мной и с Шариком толковала мирным голосом, а хвасталась, а хвасталась! Всем, кто заходил к нам, подряд хвасталась, что был у нас учитель, пил чай, разговаривал с нею про разное. И так разговаривал, так разговаривал!»

Но ярче всего показан образ учителя в эпизоде со змеей, когда, рискуя жизнью, учитель пытается спасти своих учеников, уберечь их от смертельного укуса ядовитой змеи.

«Однажды мы пошли на Лысую гору.

И все увидели змею. Она обвивалась вокруг пучка кремовых подснежников и, разевая зубастую пасгь, злобно шипела.

Еще и подумать никто ничего не успел, как учитель оттолкнул нас, схватил палку и принялся, молотить по змее, по подснежникам. Вверх полетели обломки палки, лепестки прострелов. Змея кипела ключом, подбрасывалась на хвосте.

— Не бейте через плечо! Не бейте через плечо! — кричали ребята, но учитель ничего не слышал. Он бил и бил змею, пока та не перестала шевелиться. Потом он приткнул концом палки голову змеи в камнях и обернулся. Руки его дрожали. Ноздри и глаза его расширились, весь он был белый, «политика» его рассыпалась, и волосы крыльями висели на оттопыренных ушах.

Мы посыпались с горы, учитель шел за нами следом, и все оглядывался, готовый оборонять нас снова, если змея оживет и погонится. Под горою учитель забрел в речку — Малую Слизневку, попил из ладоней воды, побрызгал на лицо, утерся платком и спросил: — Почему кричали, чтоб не бить гадюку через плечо?

— Закинуть же на себя змею можно. Она, зараза, обовьется вокруг палки. — объясняли ребята учителю. — Да вы раньше-то хоть видели змей? — догадался кто-то спросить учителя.

— Нет, — виновато улыбнулся учитель. — Там, где я рос, никаких гадов не водится. Там нет таких гор, и тайги нет.

Вот тебе и на! Нам надо было учителя-то оборонять, а мы?!»

Вот почему спустя много лет автор книги вспоминает своих учителей с нескрываемой теплотой, благодарностью и гордостью и пишет так:

« Я помню деревенского учителя — с чуть виноватой улыбкой, вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперед и оборонить своих учеников, помочь им в беде, облегчить и улучшить людскую жизнь. Уже работая над этой книгой, я узнал, что звали наших учителей Евгений Николаевич и Евгения Николаевна».

источник

Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение

«Средняя общеобразовательная школа №111»

г. Новосибирска

Исследовательская работа

Образ учителя

в рассказе В.Г.Распутина «Уроки французского».

Секция: литературоведение

Работу выполнил: Кузьмин Сергей,

ученик 6 «Б» класса, МБОУ СОШ №111

Дзержинского района г. Новосибирска

Научный руководитель: Орлова Вера Ивановна

Новосибирск – 2017

Основная часть

Образ Лидии Михайловны в рассказе «Уроки французского»…….3

Практическая часть

Образ учителя глазами современных учеников……………………..8

Результаты анкетирования и их анализ ……………………………..8

В этом году на уроках литературы я познакомился с творчеством замечательного русского писателя, публициста, общественного деятеля – Валентина Григорьевича Распутина. Этот год стал юбилейным для поклонников его творчества, так как в марте исполнилось 80 лет со дня рождения этого знаменитого писателя. К сожалению, сам писатель не дожил до этой даты, и два года назад ушел из жизни за несколько часов до своего 78-го дня рождения.

Знакомясь с биографией и творчеством этого писателя, я понял, что Валентин Распутин близок мне по духу. Кроме того, этот необыкновенно талантливый человек является не только моим современником, но и земляком в некоторой мере. Он, как и я, сибиряк, так как рожден в Восточно-Сибирской (ныне Иркутской) области. Детство мальчика прошло в деревне Аталанке. Это живописное место Приангарья и красота сибирской природы с восхищением и любовью описывается во многих произведениях писателя.

Окончив местную начальную школу, будущий писатель, вынужден был один уехать от дома в поселок Усть-Уда для дальнейшего обучения. Этот важный этап становления и взросления в жизни Распутина описан в автобиографичном рассказе «Уроки французского».

С первых строк автор задает тему своему произведению – взаимоотношение ученика и учителя. Учителя, благодаря которому главный герой приобретает духовный опыт. Общение с учительницей французского языка стали для рассказчика воспитанием чувств, уроками жизни.

Тема моей работы: Образ учителя в рассказе В.Г.Распутина «Уроки французского».

Актуальность заключается в том, что мы попытались на примере литературного произведения показать, какие важные и смелые решения порой принимает учитель, преподавая самые главные уроки – Уроки Жизни своим ученикам, не боясь осуждения и непонимания. Учитель – это человек творческий, с неординарным мышлением, способный принимать быстрые решения, не пугающийся трудностей. Актуальность продиктована временем. Современное общество должно проникнуться уважением к Учителю, признать его важную роль в формировании личности человека.

Дмитрий Сергеевич Лихачёв писал: «Учительство – это искусство, труд не менее творческий, чем труд писателя или композитора, но более тяжёлый и ответственный. Учитель обращается к душе человеческой… напрямую. Воспитывает Личностью своей, своими знаниями и любовью, своим отношением к миру».

Цель исследования:

1. показать образ Учителя в произведении писателя-современника.
2. показать образ Учителя глазами учеников моей школы.
3. сравнить восприятие образа Учителя современных учеников и восприятие рассказчика – ребенка послевоенного времени.

Для достижения цели нами были поставлены следующие задачи:

1. Изучить рассказ «Уроки французского»
2. Проанализировать образ Лидии Михайловны, подробно рассмотрев ее портретную и цитатную характеристику.
3. Провести анкетирование среди учеников 6-х классов нашей школы и сопоставить результаты.
4. Рассмотреть влияние учителя на формирование личности ученика.

Объект исследования: рассказ В.Г.Распутина «Уроки французского».

Предмет исследования: образ Лидии Михайловны в рассказе «Уроки французского».

Образ Лидии Михайловны в рассказе «Уроки французского»

Рассказ «Уроки французского» автобиографичен и ведется от первого лица. С первых автор строк погружает нас в послевоенное время, в этот тяжелый для всей нашей страны период разрухи и голода. Сразу же мы испытываем сочувствие по отношению к мальчику, сопереживаем. Но, тем не менее, центральное место в рассказе занимает образ учительницы французского языка Лидии Михайловны. Собственно, свой рассказ Распутин начинает с посвящения этому удивительному человеку, прототипом которого была настоящая учительница В.Г. Распутина – Лидия Михайловна Молокова.

По моему мнению, Лидия Михайловна принадлежит к типу людей, которые в своей жизни выше всего ставят не профессиональные качества, а сохранение тех качеств, которые делают человека Человеком с большой буквы.

Используя цитаты из художественного текста, я рассмотрел образ учительницы: описание внешности и характера учительницы, ее цитатный портрет.

Лидия Михайловна была не только учительницей французского языка у главного героя, но и классным руководителем.

«…Первым уроком, как назло, был французский. Лидия Михайловна, по праву классного руководителя, интересовалась нами больше других учителей, и скрыть от нее что-либо было трудно…»

Лидия Михайловна — хороший, небезразличный человек, который следит за жизнью своих учеников.

«…Она входила, здоровалась, но до того, как посадить класс, имела привычку внимательным образом осматривать почти каждого из нас, делая будто бы и шутливые, но обязательные для исполнения замечания…»

Возраст Лидии Михайловны — около 25 лет. Это говорит о том, что жизненный опыт невелик, а сердце наполнено желанием открывать, познавать и помогать.

«…Лидии Михайловне тогда было, наверное, лет двадцать пять или около того…»

Также я составил внешний портрет Лидии Михайловны в цитатах.

«…Лидия Михайловна снова подняла на меня глаза. Они у нее косили и смотрели словно бы мимо, но мы к тому времени уже научились распознавать, куда они смотрят…»

«…Она сидела передо мной аккуратная, вся умная и красивая, красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от нее…»

«…я хорошо помню ее правильное и потому не слишком живое лицо с прищуренными, чтобы скрыть в них косинку, глазами; тугую, редко раскрывающуюся до конца улыбку и совсем черные, коротко остриженные волосы. Но при всем этом не было видно в ее лице жесткости а было какое-то осторожное, с хитринкой, недоумение, относящееся к ней самой и словно говорившее: интересно, как я здесь очутилась и что я здесь делаю? Теперь я думаю, что она к тому времени успела побывать замужем; по голосу, по походке — мягкой, но уверенной, свободной, по всему ее поведению в ней чувствовались смелость и опытность…»

«…Лидия Михайловна в простом домашнем платье, в мягких войлочных туфлях ходила по комнате…»

Авторское создает портрет внешне ничем не приглядной женщины, но вместе с тем, те тонкости, которые были замечены ребенком, говорят нам о том, что учительница интересовала мальчика всесторонне. Он улавливал каждую мелочь в ее образе, пытался изучить и прочувствовать, все, что было с ней связано.

Лидия Михайловна — внимательный человек. Она тоже замечает все, что происходит с ее учениками. Наблюдательность и внимательность к своим ученикам помогли ей из общей массы пятиклассников выделить того мальчика, который больше всего нуждался в помощи, не смотря на то, что мальчик всячески старался это скрыть. Лидия Михайловна правильно поняла проблемы героя.

«…я кожей почувствовал, как при взгляде ее косящих внимательных глаз все мои беды и несуразности прямо-таки взбухают и наливаются своей дурной силой…»

«…Но, как ни прятал я ее, как ни пpикусывал, а Лидия Михайловна разглядела…»

Лидия Михайловна жила в райцентре рядом со школой, в учительских домах. Ее соседом является директор школы.

«…Жила она рядом со школой, в учительских домах. На другой, большей половине дома Лидии Михайловны жил сам директор…»

«…да за стенкой живет Василий Андреевич. Он очень серьезный человек…»

В квартире Лидии Михайловны было много необычного и диковинного для мальчика.

«…В комнате было много книг, на тумбочке у окна стоял большой красивый радиоприемник; с проигрывателем — редкое по тем временам, а для меня и вовсе невиданное чудо. Лидия Михайловна ставила пластинки, и ловкий мужской голос опять-таки учил французскому языку…»

Лидия Михайловна — упорная и целеустремленная девушка. В школе у нее были проблемы с французским языком. Она поступила на французский факультет и доказала себе, что может освоить французский язык.

«…пошла на французский факультет потому лишь, что в школе этот язык ей тоже не давался и она решила доказать себе, что может овладеть им не хуже других…»

Лидия Михайловна – «городской человек». Она привыкла жить в городе, но ребятишки из маленькой районной школы оказались ей близки по духу.

Лидия Михайловна родилась на Кубани. В Сибирь она приехала, чтобы работать учителем.

«…А у нас на Кубани яблоки бывают. Ох, сколько сейчас там яблок. Я нынче хотела поехать на Кубань, а приехала почему-то сюда…»

По мнению Лидии Михайловны, учитель не должен быть скучным и слишком серьезным. Она не придавала себе большой значимости, считая самым важным для учителя – не принимать себя всерьез.

«…Иной paз полезно забыть, что ты учительница, — не то такой сделаешься бякой и букой, что живым людям скучно с тобой станет. Для учителя, может быть, самое важное — не принимать себя всерьез, понимать, что он может научить совсем немногому…»

Лидия Михайловна в душе сама была ребенком. И так как в детстве она была отчаянной, озорной девочкой, то и во взрослом возрасте ей по-прежнему хотелось прыгать и скакать.

«…А я в детстве была отчаянной девчонкой, родители со мной натерпелись. Мне и теперь еще часто хочется прыгать, скакать, куда-нибудь мчаться, что-нибудь делать не по программе, не по расписанию, а по желанию. Я тут, бывает, прыгаю, скачу. Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестает быть ребенком. Я бы с удовольствием каждый день прыгала…»

Лидия Михайловна, стараясь хоть чем-то помочь своему нуждающемуся ученику и вместе с тем не задеть его гордость, не обидеть, не унизить своей помощью. Эта ее способность раскрывать для себя внутренний мир другого человека и избавляла ее от той жестокости, которая «становится с годами чуть ли не профессиональным признаком учителей, даже самых добрых и мягких по натуре». Она предложила главному герою заниматься французским языком дополнительно — чтобы улучшить оценки. Мальчик стал ходить к учительнице домой. Однажды она показала ему игру в «замеряшки» — игру на деньги. С тех пор они постоянно в нее играли. Так мальчик стал зарабатывать себе деньги на еду и перестал голодать.

Меня восхитил поступок Лидии Михайловны. Она, рискуя своей репутацией и достойным местом работы, решилась играть на деньги с учеником, чтобы тот получил возможность на честно выигранные копейки покупать себе молоко.

Директор школы, который однажды обнаружил, что учительница и ее ученик играют на деньги, осудил Лидию Михайловну за аморальное поведение. Да и разве докажешь ему, что для малокровного мальчишки это — единственный способ добыть деньги на хлеб и спасительное молоко?!

«…Вы играете на деньги с этим? Играете с учеником?! Я правильно вас понял. »

«…Директор задыхался, ему не хватало воздуха. — Я теряюсь сразу назвать ваш поступок. Это преступление. Растление. Совращение. И еще, еще… Я двадцать лет работаю в школе, видывал всякое, но такое…»

Директор школы не понял коллегу, не желая вникать в тонкости всего происходящего, не желая коснуться души человеческой. В результате скандального разоблачения запретной игры Лидии Михайловне пришлось уволиться из школы.

После увольнения Лидия Михайловна уехала из Сибири домой на Кубань. Она и ее ученик больше никогда не виделись.

«…Через три дня Лидия Михайловна уехала. Накануне она встретила меня после школы и проводила до дому…»

«…И больше я ее никогда не видел…»

Спустя некоторое время Лидия Михайловна присылала мальчику посылку с Кубани. В посылке — яблоки, которые мальчик никогда раньше не ел.

«…мне пришла на школу по почте посылка в ней лежали трубочки макарон. А внизу в толстой ватной обертке я нашел три красных яблока…»

Не смотря на то, что учительница со скандалом уехала в родной город, она все равно морально осталась на высоте. Так как выполнила свой человеческий и педагогический долг, помогла нуждающемуся и вложила моральные ценности в детскую душу. Те семена, которые она своим упорством и добротой посеяла в чуткое сердце главного героя, обильно проросли и дали чудесные плоды. Образ учительницы навсегда остался в душе скромного, терпеливого, доброго и целеустремленного мальчика и, вероятно, не раз помогал ему в достижении своих светлых и высоких целей.

Мальчик на всю жизнь запомнил трубочки макарон и три красных яблока, которые он видел «только на картинках, но догадался, что это они ». Я думаю, нам нужно чаще вспоминать о нелегкой жизни ребят в военное и послевоенное время, чтобы больше ценить то, что имеем.

Образ учителя глазами современных учеников

Чтобы выявить отношение современного ученика к учителю, мы провели анкетирование среди учеников 6-х классов нашей школы.

В анкетировании «Образ учителя глазами современных учеников» приняли участие 54 человека. Из них 37 мальчиков и 17 девочек.

Возраст опрашиваемых – 11-14 лет.

Имеет ли значение, по Вашему мнению, внешний вид учителя для завоевания авторитета у учеников (да/нет)?

Каким должен быть пол и возраст учителя?

Должен ли учитель находить общий язык с каждым учащимся (да/нет)?

Должен ли учитель интересоваться личной жизнью учеников (да/нет)?

иногда, не всегда, только в определенных случаях — 10

Должен ли учитель совершенствоваться как личность (да/нет)?

Если ли в вашей жизни учитель, о котором вы вспоминаете с любовью и благодарностью (да/нет)?

Какие качества должны преобладать у современного учителя?

Каких качеств не хватает современному учителю (не более двух вариантов)?

взаимопонимания с учениками — 22

профессионального знания предмета — 9

Изменялось ли Ваше отношение к учителю по мере взросления?

изменялось в лучшую сторону — 24

изменялось в худшую сторону — 6

На что Вы обращаете внимание, когда учитель входит в класс?

Есть ли в Вашей жизни учитель, благодаря которому Вы стали лучше?

я об этом не задумывался — 9

Какими качествами учитель не должен обладать?

равнодушие к ученикам — 12

деление учеников на «любимчиков» и остальных учеников — 22

ни одним из этих качеств — 10

Как вы относитесь к героине рассказа В.Г.Распутина «Уроки французского» Лидии Михайловне?

Считаю, что такими и должны быть настоящие Учителя. — 27

Осуждаю ее поступок. Считаю ее поведение с учеником непозволительным. — 4

Одобряю ее поступки и считаю ее добрым и чутким человеком. – 23

Результаты анкетных данных для более детального рассмотрения мы показали в виде диаграмм.

Проанализировав анкетные данные, мы сделали следующие выводы.

Современные подростки считают, что внешний вид, пол и возраст в большей степени не влияют на завоевание авторитета у учеников. Учитель должен находить общий язык с каждым учащимся, не должен быть равнодушным и грубым, но при этом интересоваться личной жизнью ученика только в определенных случаях. У учителя должны преобладать в первую очередь профессиональные и интеллектуальные качества, а уж потом личностные и коммуникативные. При этом учитель должен совершенствоваться как личность.

Удивительно, что ребята отметили, что современному учителю не хватает юмора, взаимопонимания с учениками и терпения. Дети не приемлют среди качеств учителя деление подопечных на «любимчиков» и остальных учеников.

В первую очередь дети обращают внимание на настроение учителя, когда тот только входит в класс, а уж потом на то, во что учитель одет. Незначительное количество ребят обращают свое внимание на прическу и макияж учителя.

У 83 % учеников есть в жизни учитель, о котором они вспоминают с любовью и благодарностью. И 69 % учащихся признают, что благодаря учителям они стали лучше.

А Лидию Михайловну, героиню рассказа В.Г.Распутина «Уроки французского», мои сверстники считают добрым чутким человеком. Они одобряют ее поступок, совершенный во имя спасения мальчика от голода. По мнению моих одноклассников, такими и должны быть настоящие Учителя.

В мире есть множество профессий, которыми можно овладеть, выучившись и набравшись опыта. Но есть и такие, в которых достичь совершенства можно только имея особое призвание. Одна из них — профессия учителя. Можно выучить программу, прочитать выдающиеся труды известных педагогов и воспитателей, проработать в школе много лет, но нельзя научиться любви и уважению к человеку, умению видеть в маленьких мальчиках и девочках самоценные и уникальные личности, научиться бережно и осторожно проникать в ранимый и светлый мир детской души.

Сегодня требования к учителю изменились. Но неизменным остались те духовные качества, которые помогают оставаться Человеком.

Каким же должен быть современный учитель? Результаты нашего исследования показали, что сегодня учитель, по мнению учеников нашей школы, – это начитанный, добрый и одновременно строгий человек. Учитель должен уметь находить общий язык с учениками, ненавязчиво интересоваться личной жизнью своих подопечных, не делить учеников на «любимчиков» и остальных учеников, совершенствоваться как личность, но в то же время оставаться самим собой.

Детям важно, чтобы их любили, были к ним внимательны, помогали, если возникают трудности. Они совсем не выносят крика, оскорблений и злобы в их адрес.

Поэтому, на мой взгляд, так важно учителю не только совершенствовать свое педагогическое мастерство и увеличивать запас психологических знаний, но и уметь выбирать адекватные формы общения с учениками.

Портрет современного учителя получился разносторонним. Но как бы ни менялось время, какие бы новые требования к учителю не предъявлялись, многое остается неизменным. Учитель для своих учеников, как и раньше, должен быть умным, терпеливым, понимающим, любящим свое дело и готовым прийти на помощь.

Именно таким учителем, учителем от Бога, была Лидия Михайловна — молодая преподавательница французского языка, героиня В.Г.Распутина из рассказа «Уроки французского». Теплые воспоминания о ней писатель вынес из самого детства. Именно в этом возрасте человек понимает, что такое добро, не проходящее бесследно и остающееся в душе как наивысшая ценность.

Список литературы

1. Воспитание гражданина/Сост. Р.М. Бескина.- М.: Просвещение, 1988. – 304с.
2. Маркова А.К. «Психология труда учителя», М.: Просвещение, 1993. – 387с.
3. Полухина В.П., Коровина В.Я. Литература 6 кл. Учебник в 2-х ч. Ч.2/ Полухина В.П. Литература 6 кл., М.: Просвещение, 2015. – 284с.
4. Распутин В. Г. Повести. Рассказы. В 2 т. Т.1 / В. Г. Распутин. – М.: Дрофа, 2007. – 396 с.
5. Соловейчик С.Л.Час ученичества. – Переизд. – М.: Дет.лит., 1986.- 383с.
6. Сухомлинский В.А. Сердце отдаю детям. М.,1974. – 22 с.
7. Тендитник Н.С., Валентин Распутин. Колокола тревоги. Очерк жизни и творчества, М., 2009. – 310 с.

источник