Золотая книга столь же полезная как и приятная

Диалог «Утопия» (1516, рус. пер. 1789), принесший наибольшую известность Томасу Мору, содержащий описание идеального строя фантастического острова Утопия (греческий, буквально – «Нигдения», место, которого нет; это придуманное Мором слово стало впоследствии нарицательным).

Мор впервые в истории человечества изобразил общество, где ликвидирована частная (и даже личная) собственность и введено не только равенство потребления (как в раннехристианских общинах), но обобществлены производство и быт.

Утопия Золотая Книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и новом острове «Утопия».

zeichnung Hans Holbein d. J.

Дорогой Петр Эгидий, мне, пожалуй, и стыдно посылать тебе чуть не спустя год эту книжку о государстве утопийцев, так как ты, без сомнения, ожидал ее через полтора месяца, зная, что я избавлен в этой работе от труда придумывания; с другой стороны, мне нисколько не надо было размышлять над планом, а надлежало только передать тот рассказ Рафаила, который я слышал вместе с тобою. У меня не было причин и трудиться над красноречивым изложением, – речь рассказчика не могла быть изысканной, так как велась экспромтом, без приготовления; затем, как тебе известно, эта речь исходила от человека, который не столь сведущ в латинском языке, сколько в греческом, и чем больше моя передача подходила бы к его небрежной простоте, тем она должна была бы быть ближе к истине, а о ней только одной я в данной работе должен заботиться и забочусь.

Признаюсь, друг Петр, этот уже готовый материал почти совсем избавил меня от труда, ибо обдумывание материала и его планировка потребовали бы немало таланта, некоторой доли учености и известного количества времени и усердия; а если бы понадобилось изложить предмет не только правдиво, но также и красноречиво, то для выполнения этого у меня не хватило бы никакого времени, никакого усердия. Теперь, когда исчезли заботы, из‑за которых пришлось бы столько попотеть, мне оставалось только одно – просто записать слышанное, а это было уже делом совсем нетрудным; но все же для выполнения этого «совсем нетрудного дела» прочие дела мои оставляли мне обычно менее чем ничтожное количество времени. Постоянно приходится мне то возиться с судебными процессами (одни я веду, другие слушаю, третьи заканчиваю в качестве посредника, четвертые прекращаю на правах судьи), то посещать одних людей по чувству долга, других – по делам. И вот, пожертвовав вне дома другим почти весь день, я остаток его отдаю своим близким, а себе, то есть литературе, не оставляю ничего.

Действительно, по возвращении к себе надо поговорить с женою, поболтать с детьми, потолковать со слугами. Все это я считаю делами, раз это необходимо выполнить (если не хочешь быть чужим у себя в доме). Вообще надо стараться быть возможно приятным по отношению к тем, кто дан тебе в спутники жизни или по предусмотрительности природы, или по игре случая, или по твоему выбору, только не следует портить их ласковостью или по снисходительности из слуг делать господ. Среди перечисленного мною уходят дни, месяцы, годы. Когда же тут писать? А между тем я ничего не говорил о сне, равно как и обеде, который поглощает у многих не меньше времени, чем самый сон, – а он поглощает почти половину жизни. Я же выгадываю себе только то время, которое краду у сна и еды; конечно, его мало, но все же оно представляет нечто, поэтому я хоть и медленно, но все же напоследок закончил «Утопию» и переслал тебе, друг Петр, чтобы ты прочел ее и напомнил, если что ускользнуло от меня. Правда, в этом отношении я чувствую за собой известную уверенность и хотел бы даже обладать умом и ученостью в такой же степени, в какой владею своей памятью, но все же не настолько полагаюсь на себя, чтобы думать, что я не мог ничего забыть.

Именно, мой питомец Иоанн Клемент 2 , который, как тебе известно, был вместе с нами (я охотно позволяю ему присутствовать при всяком разговоре, от которого может быть для него какая‑либо польза, так как ожидаю со временем прекрасных плодов от той травы, которая начала зеленеть в ходе его греческих и латинских занятий), привел меня в сильное смущение. Насколько я припоминаю, Гитлодей 3 рассказывал, что Амауротский мост 4 , который перекинут через реку Анидр 5 , имеет в длину пятьсот шагов, а мой Иоанн говорит, что надо убавить двести; ширина реки, по его словам, не превышает трехсот шагов. Прошу тебе порыться в своей памяти. Если ты одних с ним мыслей, то соглашусь и я и признаю свою ошибку. Если же ты сам не припоминаешь, то я оставлю, как написал, именно то, что, по‑моему, я помню сам. Конечно, я приложу все старание к тому, чтобы в моей книге не было никакого обмана, но, с другой стороны, в сомнительных случаях я скорее скажу невольно ложь, чем допущу ее по своей воле, так как предпочитаю быть лучше честным человеком, чем благоразумным.

Впрочем, этому горю легко будет помочь, если ты об этом разузнаешь у самого Рафаила или лично, или письменно, а это необходимо сделать также и по другому затруднению, которое возникло у нас, не знаю, по чьей вине: по моей ли скорее, или по твоей, или по вине самого Рафаила. Именно, ни нам не пришло в голову спросить, ни ему – сказать, в какой части Нового Света расположена Утопия. Я готов был бы, разумеется, искупить это упущение изрядной суммой денег из собственных средств. Ведь мне довольно стыдно, с одной стороны, не знать, в каком море находится остров, о котором я так много распространяюсь, а с другой стороны, у нас находится несколько лиц, а в особенности одно, человек благочестивый и по специальности богослов, который горит изумительным стремлением посетить Утопию не из пустого желания или любопытства посмотреть на новое, а подбодрить и развить нашу религию, удачно там начавшуюся. Для надлежащего выполнения этого он решил предварительно принять меры к тому, чтобы его послал туда папа и даже чтобы его избрали в епископы утопийцам; его нисколько не затрудняет то, что этого сана ему приходится добиваться просьбами. Он считает священным такое домогательство, которое порождено не соображениями почета или выгоды, а благочестием.

Поэтому прошу тебя, друг Петр, обратиться к Гитлодею или лично, если ты можешь это удобно сделать, или списаться заочно и принять меры к тому, чтобы в настоящем моем сочинении не было никакого обмана или не было пропущено ничего верного. И едва ли не лучше показать ему самую книгу. Ведь никто другой не может наравне с ним исправить, какие там есть, ошибки, да и сам он не в силах исполнить это, если не прочтет до конца написанного мною. Сверх того, таким путем ты можешь понять, мирится ли он с тем, что это сочинение написано мною, или принимает это неохотно. Ведь если он решил сам описать свои странствия, то, вероятно, не захотел бы, чтобы это сделал я: во всяком случае, я не желал бы своей публикацией о государстве утопийцев предвосхитить у его истории цвет и прелесть новизны.

Впрочем, говоря по правде, я и сам еще не решил вполне, буду ли я вообще издавать книгу. Вкусы людей весьма разнообразны, характеры капризны, природа их в высшей степени неблагодарна, суждения доходят до полной нелепости. Поэтому несколько счастливее, по‑видимому, чувствуют себя те, кто приятно и весело живет в свое удовольствие, чем те, кто терзает себя заботами об издании чего‑нибудь, могущего одним принести пользу или удовольствие, тогда как у других вызовет отвращение или неблагодарность. Огромное большинство не знает литературы, многие презирают ее. Невежда отбрасывает как грубость все то, что не вполне невежественно; полузнайки отвергают как пошлость все то, что не изобилует стародавними словами; некоторым нравится только ветошь, большинству – только свое собственное. Один настолько угрюм, что не допускает шуток; другой настолько неостроумен, что не переносит остроумия; некоторые настолько лишены насмешливости, что боятся всякого намека на нее, как укушенный бешеной собакой страшится воды; иные до такой степени непостоянны, что сидя одобряют одно, а стоя – другое. Одни сидят в трактирах и судят о талантах писателей за стаканами вина, порицая с большим авторитетом все, что им угодно, и продергивая каждого за его писание, как за волосы, а сами меж тем находятся в безопасности и, как говорится в греческой поговорке, вне обстрела. Эти молодцы настолько гладки и выбриты со всех сторон, что у них нет и волоска, за который можно было бы ухватиться. Кроме того, есть люди настолько неблагодарные, что и после сильного наслаждения литературным произведением они все же не питают никакой особой любви к автору. Они вполне напоминают этим тех невежливых гостей, которые, получив в изобилии богатый обед, наконец сытые уходят домой, не принеся никакой благодарности пригласившему их. Вот и затевай теперь на свой счет пиршество для людей столь нежного вкуса, столь разнообразных настроений и, кроме того, для столь памятливых и благодарных.

А все же, друг Петр, ты устрой с Гитлодеем то, о чем я говорил. После, однако, у меня будет полная свобода принять по этому поводу новое решение. Впрочем, покончив с трудом писания, я, по пословице, поздно хватился за ум; поэтому, если это согласуется с желанием Гитлодея, я в дальнейшем последую касательно издания совету друзей, и прежде всего твоему.

Прощайте, милейший Петр Эгидий и твоя прекрасная супруга, люби меня по‑прежнему, я же люблю тебя еще больше прежнего.

источник

Томас Мор «Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии»

Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии

Libellus aureus nec minus salutaris quam festivus de optimo reipublicae statu deque nova insula Utopia

Другие названия: Утопия / Utopia

Язык написания: английский

Перевод на русский: А.Г. Генкель, Н.А. Макшеева (Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии), 1905 — 1 изд. А.Г. Генкель (Утопия), 1923 — 1 изд. А. Дейч (Утопия), 1931 — 1 изд. А. Малеин (Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии), 1935 — 1 изд. А. Малеин, Ф. Петровский (Утопия, Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии), 1953 — 5 изд. З.Е. Александрова (Новая Атлантида), 1971 — 1 изд. Ю. Каган (Весьма полезная, а также и занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия мужа известнейшего и красноречивейшего Томаса Мора, гражданина и шерифа славного города Лондона), 1978 — 2 изд.

• Жанры/поджанры: Фантастика( Утопия )
• Общие характеристики: Социальное | Философское
• Место действия: Наш мир (Земля)( Не найденные (вымышленные) континенты, земли, страны )
• Время действия: Эпоха географических открытий (15-16 века)
• Линейность сюжета: Линейный с экскурсами
• Возраст читателя: Любой

Моряку Рафаилу Гитлодею удаётся побывать на удивительном острове Утопия. По его словам он прожил там целых пять лет и остался бы насовсем, если бы им не руководило желание поведать об этой стране всему человечеству.

Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.

Издания на иностранных языках:

Прочел книгу Мора и очень сильно удивился. Насколько же сильно изменилось со времен Мора представление о том, что хорошо для человека, а что плохо. Мне, например, жителю XXI века, книга Мора, положившая началу целому жанру утопий, вовсе не кажется утопией (вот такой вот неважный каламбур). Скорее наоборот. Жить в обществе, описанном Мором, очень не хотелось бы. Всякие прелести, вроде эвтаназии для больных и дряхлых, принудительной трудовой повинности, по которой вы должны, как минимум 2 года отработать земледельцем, да и после этого вас могут во время уборки урожая отправлять на поля. «У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие — земледелие, от которого никто не избавлен». Но с другой стороны, работают утопийцы строго по 6 часов в день, а всю грязную, тяжелую и опасную работу выполняют рабы.

Утопия Мора — это даже не государство в привычном значении этого слова, а человеческий муравейник. Жить вы будете в стандартных домах, причем спустя десять лет, вы будете меняться жильем с другими семьями по жребию. Дом, не дом, а скорее общежитие, в котором живут много семей, небольшая первичная ячейка местного самоуправления, возглавляемая выборным руководителем, сифогрантом или филархом. Ведут, естественно, общее хозяйство, кушают вместе, все дела решаются совместно. Существуют жесткие ограничения на свободу передвижений, в случае нескольких случаев самовольной отлучки вас накажут — сделав рабом. Очень строгое отношение к тунеядцам — каждый гражданин или работает на земле или должен овладеть неким ремеслом (причем, полезным ремеслом). Только избранные, выказавшие особые способности, освобождены от труда и могут стать учеными или философами. Все носят одинаковую, самую простую, одежду из грубого сукна, причем, занимаясь делом, человек снимает одежду, дабы не износить ее, и надевает грубые шкуры или кожи. Нет никаких излишеств, все только самое необходимое. Пищу все делят поровну, причем все излишки отдают другим, а лучшие продукты передают в госпитали. Денег нет, а накопленные государством богатства, держат в виде долговых обязательств в других странах. Те же запасы золота и серебра, которые есть в самой Утопии, пускают на изготовление ночных горшков, помойных лоханей, а также для создания позорных цепей и обручей, которые навешивают на преступников в виде наказания. Все это, по мысли Мора, должно уничтожить у граждан тягу к стяжательству.

Как мне кажется, остров, описанный Мором — это какое-то доведенное до исступления понятие колхозов. Плюс рабство. Кстати, рабство, описанное Мором, будем честны, не совсем то рабство, которое мы знаем. Во-первых, дети рабов не считаются рабами. Кроме того рабом становиться пленный, захваченный в бою, но не становиться пленный, сдавшийся сам. Рабы пополняются за счет собственных преступников (самое страшное наказание в Утопии, не смертная казнь, а обращение в рабство) и за счет преступников из других стран, приговоренных к смертной казни, которых утопийцы выкупают за деньги. Также рабом может стать добровольно любой пришлый человек. Он будет содержаться в более мягких условиях, а также в отличие от других рабов, может покинуть Утопию в любой момент. В таком случае, ему обязательно выплатят деньги за отработанный им срок.

Вообще, автор крайне рассудочный и практичный человек. Во-многом, к социальным отношениям в придуманном им обществе он подходит как инженер, создающий наиболее эффективный механизм. Например, то, что утопийцы предпочитают не воевать, а подкупать своих противников. Или, например, обычай, когда люди, выбирающие себе пару для брака, обязаны рассматривать его или ее обнаженными. Удивительно также, что Мор — убежденный и глубоко верующий католик, канонизированный в святые, сделал придуманных им утопийцев необыкновенно терпимыми к вере. Можно исповедовать любую веру, единственное, что считается предосудительным — это атеизм. «Мыслящего иначе они не признают даже человеком, так как подобная личность приравняла возвышенную часть своей души к презренной и низкой плоти зверей. Такого человека они не считают даже гражданином, так как он, если бы его не удерживал страх, не ставил бы ни во что все уставы и обычаи. . Поэтому человеку с таким образом мыслей утопийцы не оказывают никакого уважения, не дают никакой важной должности и вообще никакой службы. Его считают везде за существо бесполезное и низменное. Но его не подвергают никакому наказанию в силу убеждения, что никто не волен над своими чувствами».

Самое необычное, что меня поразило в книге — это противоречие в отношении утопийцев к войне. С одной стороны, «. они сильно гнушаются войною», а с другой вот такая вот цитата:

«Ну, а если народная масса увеличится более надлежащего на всем острове, то они выбирают граждан из всякого города и устраивают по своим законам колонию на ближайшем материке, где только у туземцев имеется излишек земли, и притом свободной от обработки; при этом утопийцы призывают туземцев и спрашивают, хотят ли те жить вместе с ними. В случае согласия утопийцы легко сливаются с ними, используя свой уклад жизни и обычаи; и это служит ко благу того и другого народа. Своими порядками утопийцы достигают того, что та земля, которая казалась раньше одним скупой и скудной, является богатой для всех. В случае отказа жить по их законам утопийцы отгоняют туземцев от тех пределов, которые избирают себе сами. В случае сопротивления они вступают в войну. Утопийцы признают вполне справедливой причиной для войны тот случай, когда какой-либо народ, владея попусту и понапрасну такой территорией, которой не пользуется сам, отказывает все же в пользовании и обладании ею другим, которые по закону природы должны питаться от нее.». Поразительное отношение. И это пишет человек, которого учебники относят к гуманистам.

Мне кажется, что Утопия не имеет будущего. В этом обществе нет резона двигаться вперед, развивать науку и технологии. Да и зачем? Ведь все прекрасно и так, жизнь идет, граждане довольны.

Мор препарирует в своей книге исключительно социальные и политические аспекты Утопии. Утопийцы не используют каких-либо удивительных технологий или изобретений. За исключением инкубатора для разведения кур. Мор был юристом, философом, как сказали бы сейчас, политологом, но не ученым.

Читать книгу было интересно и легко, если не считать несколько тяжеловесный стиль повествования. Вдвойне интересно ознакомиться с идеями Мора человеку из Союза Советских Социалистических Республик. Ведь считается, что Мор стоял у истоков социалистической мысли.

Sad but true: одна из известнейших утопий в человеческой истории на поверку оказывается верхом популизма и демагогии, а тяжеловесный, сухой стиль Мора, склонного использовать такие сложносочиненные предложения, которым позавидовал бы сам Лев Толстой, и повторять одну и ту же мысль несколько раз подряд, только ухудшают восприятие и затрудняют чтение. Лексикон у автора на удивление современный, сложностей с пониманием не возникает, а вот манера строить предложения просто убивает.

Про сути, сочинение Томаса Мора — члена парламента в 26 лет, лорд-канцлера Англии, врага Мартина Лютера и Генриха VIII — делится на две части. В первой он точно и подробно описывает проблемы королевства (огораживание, массовое нищенство и высокий уровень преступности, непроизводительность высших сословий, государственные репрессии и налоговое давление как ответ на любые возникающие проблемы) и дает неплохие, хотя и трудно осуществимые (это обстоятельство он сам косвенно признает) советы по исправлению наиболее серьезных трудностей. Во второй части он описывает некое государство Утопия, якобы существующее где-то в Западном полушарии.

Очень быстро понимаешь, что воспринимать описание этого государства как-то по-другому, нежели сферического идеала в вакууме, почти невозможно. Мор скорее рассказывает, как бы ему хотелось, чтобы все было устроено, нежели хоть как-то работающую модель государственного управления. В целом вся утопия является набором противоречащих параграфов, когда описанное в одной главе противоположно описанному в другой, и более смахивает на антиутопию, особенно если внимательно приглядываться к деталям.

Население носит одинаковую одежду одинакового цвета, живет в одинаковых домах, горожан регулярно гоняют в сельскую местность «на картошку», каждые десять лет люди меняют дома, денег — естественно — нет, как и частной собственности, зато есть рабство (являющееся наказанием за почти любое нарушение). Общество имеет вид кастового деления — если твой отец был дворником, то и ты тоже будешь; указана возможность получить иное образование и сменить профессию, но учитывая, что все выполняют те работы, что по мнению начальства нужны стране, подобная возможность сродни филькиной грамоте. Государство сильно фортифицировано — как вообще, так и каждый город в отдельности, при том, что не воюет уже полтораста лет — со времен основания неким Утопусом (да-да, греческий здесь ни при чем), а если воюет, то использует наемников — своей армии нет. За границы своего города просто так выехать нельзя — нужно разрешение от местного начальства и паспорт от князя. Вместо одной религии — множество сект, однако живут они (ясен пень) в мире и согласии. Чиновничий аппарат скорее подходит кочевому племени, нежели развитому государству: группы семей (семья здесь вообще основная единица деления, при том, что четко ограничена по количеству: лишние члены отправляются в другие семьи) делегируют наверх своих представителей, те в свою очередь выбирают самого главного. Очевидно, что подобная откровенно социалистическая система экономики и управления не может существовать без разветвленного и мощного аппарата принуждения, но Мор, понятно, ни о чем таком не пишет (как и о том, какой стимул у населения делать вообще что-нибудь) — это же идеальное государство.

Фактически Мор пытался описать вечную мечту человечества (и его опыт несомненно повлиял на все поколения социалистов — от Сен-Симона и Фурье до Маркса и Плеханова)- коммунизм: от каждого по способностям, каждому по потребностям, труд как не просто осознанная необходимость, но каждодневная привычка и т.д и т.п, однако настолько запутался в желании объять необъятное, что под его пером она выглядит крайне скучно и убого. Даже начинаешь радоваться, что живешь в нашем неблагополучном и несовершенном мире, населенным живыми людьми, а не серыми фанерными куколками.

Конечно, времена сейчас совсем не те, что пятьсот лет назад, и я тщетно пытался представить себя одним из тех людей, кто читал эту книгу тогда. Поверьте, это просто невозможно.

Так вот, если тому человеку, кто бы он ни был, данная книга понравилась, скажем так, произвела впечатление, то лично меня она чуть было не усыпила (хотя, возможно, в этот день я просто не выспался). Нет, я ни в коем случае не стану говорить, что этот роман плох. Я даже скажу, что он замечателен. Но. Для современного читателя. Язык, во-первых, не тот, что мы привыкли воспринимать сейчас (во всяком случае, полное отсутствие диалогов как-то угнетает), а во-вторых, слишком уж идеи утопического острова Утопии кажутся мрачными. И опять же, повторюсь, это сейчас, в наш век, в век расслабленности и спокойствия. Однако, Мор понимал своё общество гораздо лучше нас с вами, то есть, тех, которые не могут понять принципы даже нашего современного общества, что уж говорить про Моровские времена. и знал, что нужно людям той эпохи. Знал, что им не нужны войны, не нужны тиранические условия существования, когда чуть ли не каждого ленивого вели на эшафот. И остров Утопия был идеальным местом существования.

А сейчас. Сейчас мы лучше поживём с вами так, как живём (я не говорю, что живём мы просто отлично, но уж лучше так), правда? И не надо нам никаких Утопий, спасибо большое. Хотя роман всё равно классика, ценности просто не имеющая.

500 лет прошло с момента написания книги. Пол тысячи лет. И ничего не изменилось, кроме отношения к рабству. Тамошний мир был немыслим без рабства, поэтому оставим эту тему любителям экономического анализа и рассуждений на тему: «смог бы тот мир без рабства вообще существовать?» Но дальше мы видим простую человеческую мечту о справедливости. О добром всеобщем порыве к созданию и сохранению порядочного, честного мира. Читал книгу исключительно для того, чтобы окунуться в мир того времени, ведь наши выдумки не сильно отходят от реальности, даже если мы понапридумываем варп двигатели и межзвёздные перелёты. И был поражён тому, насколько по обывательски простое желание справедливости нисколько не изменилось. В письме мы видим обвинение власти, как это и принято сейчас, и в утопии мы видим мечту об обществе которое будучи однажды ладно устроено боле не разваливается. В общем обязательно к прочтению для всех, потому что раскрывает немного истинного устройства человека и неизменность этого устройства за 500 лет.

Один персонаж Зощенко считал, что слово «Утопия» происходит от слова «утопить». Часто, когда я читаю старинные утопии, я готова согласиться с этим персонажем. Вот и книга Томаса Мора описывает не самое уютное общество на свете. Отсутствие частной собственности, добровольно-принудительный труд в сельском хозяйстве, затруднительные разводы, жестокие наказания за внебрачную связь, люди, воспитанные так, чтобы сами не просят лишнего на общественных складах. Есть на острове и эвтаназия. Есть и войны. «Они затевают войну когда жалеют какой-нибудь народ, угнетенный тиранией». Что-то вспоминаются СССР в Афганистане и США в Ираке. Только женщины занимаются приготовлением пищи — нет ли здесь сексизма?

Но перечитаем первые страницы книги, про то, как «овцы пожирают людей». Для первых читателей Мора страна, где никто не голодает, где физическим трудом занимаются только шесть часов в сутки, где войны предпочитают выигрывать подкупом, а не кровью своих солдат, где есть сказочная свобода религии («в одном городе почитают Солнце, в другом Луну. »), где аскетизм не в чести — поистине блаженная страна.

Читал и было полное ощущение, что читаю не утопию, а антиутопию. Хотя какой еще идеал мог быть у юриста тюдоровской Англии? Превентивные войны, провокации, подкуп и рабство. Логично и практично до тошноты.

Давайте рассмотрим данное произведение с точки зрения обыкновенной литературной фантастики. Вывод один, никакого отношения роман к ней не имеет. Обычное философское произведение в стиле «Как нам реорганизовать рабкрин». Первая часть, даже понравилась, описание поведения чиновников, практически один к одному — современное поведение. Чиновники не меняются ни при какой власти, ни в какое время, это особое племя, которое хранит свои традиции и достигает своих целей при любой идеологии. Вторая часть, описание идеального устройства государства. Прочитал и вспомнил, во время моей юности коммунисты строили аналогичное общество, но в отличие от Томаса Мора, они понимали и стремились создать нового человека — строителя коммунизма. Самое забавное, что мы смеялись, но строили, не верили, но говорили, что свято верим. Одним словом, роман хорош, но интересен лишь, как философское направление исторического развития человеческой мысли.

Только что прочитал в Библиотеке фантастики выпуск 15 за 1989 г.

Тяжелый стиль повествования скорее всего из-за неграмотных переводчиков. Я сначала удивился почему стиль первой беседы отличается от второй. Только потом посмотрев в оглавление увидел, что переводом занимались два человека. Очень часто взяв в руки книгу иностранного автора натыкаешь на огромное кол-во дееприч. и прич. оборотов и отглагольныз прилагательных, которые отяжеляют текст как пудовая гиря.

Книгу должен прочитать каждый чиновник. Количество идей по управлению гос-вом зашкаливает. Я их в будущем все выпишу.

Так же я не совсем понимаю, почему вам не хотелось бы жить в таком Государстве?

А никто не обратил внимания на то, что «праздность-мать всех пороков»? Дети заняты всё время, когда не спят! Обязательное образование, а после — развитие способностей и талантов, обучение всему полезному у всех, кто может обучить. Идея дворцов пионеров.

Причём очевидно, что постоянный родительский надзор невозможен, и наставлять всех детей здесь имеют право все взрослые.

Не нравится? Но не представишь себе юного утопийца с сигаретой в зубах, матерящегося в ответ на замечание.

Ещё в юности заметил, как похож остров Утопия на миры, создаваемые воспалёнными спорами молодёжи на кухнях под портвешок 😉

Особенно в 80-е, когда «мы были молодыми и чушь прекрасную несли».

Перечитываешь и вдруг временами слышишь голоса Жириновского и Зюганова, а также. spy:

Levenets Lev, а что тут непонятного?

Ведь в Утопии человека ценят за то, что он УМЕЕТ.

А в нашем счастливом мире = за то, что ИМЕЕТ.

Слишком многие готовы хоть душу заложить = лишь бы выглядеть круче соседа. Лиши их такой надежды = и рай покажется адом!

источник

Золотая книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии

Книга начинается своеобразным вступлением — письмом Томаса Мора к другу Петру Эгидию с просьбой прочесть «Утопию» и написать, не ускользнули ли от Мора какие-то важные детали.

Повествование ведётся от лица Томаса Мора. Он прибывает во Фландрию в качестве посла и встречает там Петра. Тот знакомит друга с опытным морепла­вателем Рафаилом, который много путешествовал. Рафаил, узнав множество обычаев и законов других стран, выделяет такие, которые можно использовать во благо в европейских государствах. Пётр советует мореплавателю употребить свои знания, устроившись на службу к государю советником, но тот не желает заниматься этим — цари много внимания уделяют военному делу и стремятся приобрести всё новые земли вместо того, чтобы заботится о своих собственных. Все советники, как правило, поддерживают в этом владыку, дабы не испортить свою репутацию и не впасть в немилость. Рафаил же осуждает войну и считает её бессмысленной. Мелкое воровство и убийство караются одинаково: смертной казнью. Богачи купаются в роскоши, проводя своё время в праздности, а простой люд тяжко работает, нищенствуя, что и способствует преступности.

Каждая держава считает нужным иметь армию и неограниченное количество золота для содержания войска, война же необходима хотя бы для того, чтобы дать опыт солдатам в резне.

Как истинный философ, Рафаил хочет говорить правду, поэтому стоит воздержаться от занятий государ­ственными делами. Мореплаватель рассказывает о государстве, чьи обычаи и законы пришлись ему по душе.

Остров Утопия назван в честь основателя этого государства, Утопа. На острове пятьдесят четыре города. Нравы, учреждения и законы везде одинаковы. Центром является город Амаурот. Поля равномерно распределены межу всеми областями. Городские и сельские жители каждые два года меняются местами: в деревни прибывают те семьи, которые ещё здесь не работали.

Амаурот окружён глубоким рвом, бойницами и башнями. Это чистый и красивый город. Возле каждого дома есть прекрасный сад. Частная собственность настолько упразднена, что каждые десять лет утопийцы по жребию меняют свои дома.

Каждые тридцать семейств выбирают себе филарха (или сифогранта), над десятью филархами и их семействами стоит протофиларх (или транибор). Все двести протофилархов выбирают князя, который руководит страной. Его избирают на всю жизнь. На других должностях лица меняются ежегодно.

Все мужчины и женщины в стране занимаются земледелием. Помимо этого каждый изучает какое-то ремесло, которое передаётся по наследству. Если кто-то тяготеет не к семейному делу, его переводят в семейство, которое занимается нужным ремеслом. Рабочий день длится шесть часов. Свободное время, как правило, посвящают наукам или своему делу. Наиболее усердные в науках продвигаются в разряд учёных. Из них выбирают духовенство, послов, траниборов и главу государства — адема.

Во время работы утопийцы одеты в шкуры, по улицам они ходят в плащах (крой и цвет одинаков на всём острове). У каждого одно платье на два года.

В семьях повинуются старейшему. Если города перенаселены, то граждан Утопии переселяют в колонии, и наоборот. В центре каждого города есть рынок, куда свозят товары и продовольствие. Там каждый может взять себе сколько нужно: всё имеется в достаточном изобилии. Во дворцах собирается вся сифогрантия для общественных обедов и ужинов.

Утопийцы могут перемещаться между городами с позволения траниборов и сифогрантов. За произвольное передвижение утопийца ждёт наказание, при повторном нарушении — рабство.

Всё необходимое в Утопии есть в таком количестве, что часть отдают малоимущим других стран, остальное продают. Деньги утопийцы используют только во внешней торговле и хранят на случай войны. Золото и серебро они презирают: в кандалы из этих металлов заковывают рабов, утопийцы им вообще не пользуются. Драгоценные камни служат детям игрушками. Взрослея, они оставляют их.

В науках и искусстве утопийцы достигли больших высот. Если у них гостят иностранцы, граждане Утопии детально знакомятся с их культурой и науками, быстро их постигают и развивают у себя.

Жизнь утопийцев состоит из добродетели и удовольствий тела и духа. Отношения строятся на честности и справед­ливости, граждане помогают слабым и заботятся о больных. Здоровье — одно из главных удовольствий, также ценится красота, сила и проворство.

В рабство обращают за позорное деяние утопийцев или приговорённых к казни предста­вителей других народов. Труд рабов приносит больше пользы, чем казнь.

Тяжело больным даётся право прервать свои мучения: ведь жизнь — это удовольствие, такой поступок не считается грехом. Прелюбодеяние тяжко карается.

Утопийцы считают войну зверством, поэтому для победы, прежде всего, используют хитрость, подкуп приближённых государя-врага и так далее. Если этот метод не помогает, они делают ставку на военные сражения. Утопийцы нанимают иноземных солдат и щедро им платят. Своих граждан ставят лишь на руководящие должности. Они могут вступить в войну для защиты угнетённых народов, но никогда не допускают сражений на своих землях.

В Утопии граждане свободно выбирают любую религию. Никто не имеет права пытаться насильственно обращать другого в свою веру или унижать иноверца. Большинство верит в единого бога, называют его Митрою. Никто не боится смерти: новая, ещё более счастливая жизнь сулит встречу с богом.

Священники в большом почёте не только у утопийцев, но и других народов. Их так же избирают граждане Утопии, могут избираться и женщины. Священники не подлежат суду. Они даже могут остановить битву и спасти проигрывающих, в том числе и противников утопийцев.

Рафаил заканчивает рассказ, и Мор, отмечая его утомлённость, не решается высказаться о нелепости некоторых законов утопийцев.

источник

Томас Мор, Томмазо Кампанелла

При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как неким заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах. Они измышляют и изобретают всякие способы и хитрости, во-первых, для того, чтобы удержать без страха потери то, что стяжали разными мошенническими хитростями, а затем для того, чтобы откупить себе за возможно дешевую плату работу и труд всех бедняков и эксплуатировать их, как вьючный скот. Раз богачи постановили от имени государства, значит, также и от имени бедных, соблюдать эти ухищрения, они становятся уже законами.

Эти два сочинения, «Утопия» Томаса Мора и «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы, просятся под одну книжную обложку. Хотя сочинение Кампанеллы было написано почти столетие спустя после сочинения Мора («Утопия» написана в 1516 г., а «Город Солнца» в итальянской версии – в 1602 г., в латинской – в 1614 г.), но оба они принадлежат одной культурной эпохе – эпохе Возрождения. Эпоха пронизала эти сочинения единым духом гуманизма и социальности (см.: Штекли А.Э. «Город Солнца»: утопия и наука. М.: Наука. 1978. С. 43–63).

Особенно важно подчеркнуть следующий момент. Своеобразие эпохи Возрождения состоит в том, что она мыслит себя возрождением античной культуры, прежде всего – философии. Если говорить конкретно об авторах «Утопии» и «Города Солнца», то они осознают себя продолжателями философского дела Платона (428 или 427–348 или 347 до н. э.) – дела создания проекта идеального общества и государства. Нельзя не согласиться, что выступивший позже Кампанелла находится, несмотря на фигуру умолчания по этому поводу, в зависимости от Мора, но и при всем том видит совершенное общество все-таки иначе, чем Мор (см.: Панченко Д.В. Кампанелла и «Утопия» Томаса Мора // История социалистических учений. Сб. ст. М.: Наука. С. 241–251), Существенней, однако, то, что объединяет образы «наилучшего государства» (выражение Мора) в сочинениях Мора и Кампанеллы не просто зависимость взглядов второго от взглядов первого из них, но гораздо большее, а именно то, что перекрывает различия, делает их различиями внутри единства. Речь идет о единстве, проистекающем из принадлежности образов совершенного государства у Мора и Кампанеллы к общему типу с тем идеальным государством, образ которого представил Платон в своем диалоге-трактате «Государство». Этот общий для Мора и Кампанеллы как продолжателей дела Платона тип представлений об идеальном обществе и государстве суть коммунистическая утопия.

При этом Т. Мор и Т. Кампанелла, стремясь быть более последовательными коммунистами, чем Платон, действие принципа общественной собственности, призванной заменить частную собственность, распространяют из высших социальных слоев, в качестве каковых у Платона выступают правители (философы) и стражи (воины), на все общество. Тем самым вместе с всецелым проведением принципа общественной собственности в «наилучшем государстве» они предполагают и всеобщность действия в нем принципа социального равенства.

Надо сказать, что объединяет «Утопию» и «Город Солнца» еще то, что значительность идей каждого из этих произведений оплачена высокой ценой: трагической судьбой их творцов. Т. Мор был казнен за верность своим убеждениям, разошедшимся с интересами королевской власти (Мор, будучи авторитетным политиком, опасным для короля, не отказался от мнения о предпочтительности сохранения в Англии католицизма в противоположность принятию англиканства, так как с католицизмом он связывал возможность более благоприятной для страны и народа социальной политики). Кампанелла за подготовку восстания против испанского владычества в Калабрии, с которым он связывал перспективу не только национального освобождения, но и установления социального строя в духе строя «Города Солнца», почти тридцать лет подряд, а в общей сложности около тридцати трех лет, провел в тюремных застенках испанских властей, страдая от жестоких пыток и ужасных условий заключения. Одновременно с испанцами Кампанеллу преследовала папская инквизиция, расценившая его творчество как ересь и приговорившая его к пожизненному заточению. Только чудом, благодаря случайному стечению обстоятельств, Кампанелла избежал казни и вышел на волю в конце жизни. В «Городе Солнца» он говорит, имея в виду самого себя, о Философе, способном доказывать верность своим взглядам, а значит, и верность их самих, даже путем испытания пыткой. Солярии, т. е. граждане Города Солнца, – пишет Кампанелла, – «неоспоримо доказывают, что человек свободен, и говорят, что если в течение сорокачасовой жесточайшей пытки, какою мучили одного почитаемого ими философа враги, невозможно было добиться от него на допросе ни единого словечка признания в том, чего от него добивались, потому что он решил в душе молчать, то, следовательно, и звезды, которые воздействуют издалека и мягко, не могут заставить нас поступать против нашего решения» (Кампанелла Т. Город Солнца. М.Л.: Изд-во Академии наук СССР. 1947. С. 114). Впрочем, и в этом отношении – в отношении высокой, до готовности к пожертвованию жизнью, меры верности коммунистической идее и убежденности в ее истинности, Мор и Кампанелла наследовали Платону, который тоже буквально рисковал жизнью, пытаясь убедить тирана Дионисия, а затем – и Дионисия младшего в необходимости осуществить на Сицилии учение об идеальном государстве.

Именно идущая от Платона через Мора и Кампанеллу литературная и философская традиция коммунистической утопии ближе, чем какие-либо иного рода представления о совершенном и желательном устройстве общества, подводит к философски и научно обоснованному К. Марксом и Ф. Энгельсом проекту будущего общества. Ближе, потому что марксистский проект, как и проекты названных утопистов, является тоже коммунистическим проектом. В той форме, какую коммунистическому проекту будущего общества придали классики марксизма, это уже не утопия, не «место, которого нет», а практически воплощаемый и воплощающийся, вопреки всем преградам, тип общества.

Сейчас, когда после поражения реального социализма в СССР и восточно-европейских странах процесс становления коммунистической формации переживает кризис, когда нащупываются новые пути и обновленные формы воплощения коммунистического идеала в реальность, интерес к утопиям Мора и Кампанеллы будет обостряться, Если еще совсем недавно они вызывали едва ли не исключительно академический интерес, рассматривались только в качестве примеров истории утопической мысли, то сейчас они будут интересны многим читателям и за пределами академической сферы, поскольку стимулируют попытки поиска ответов на злободневные вопросы о дальнейших судьбах реального социализма/ коммунизма и в нашей стране, и в мире.

Думается, что нет непроходимой границы между утопией и наукой. По-настоящему значительные произведения утопической мысли, к которым, безусловно, относятся «Утопия» Т. Мора и «Город Солнца» Т. Кампанеллы, сохраняют свою актуальность в плане значения для научной социальной футурологии. Особенно в такой переломный момент истории, как нынешний, они способны и удовлетворять интерес широкого читателя, и, вместе с тем, питать научную мысль о перспективах социального развития. Осмысление содержания утопий, соотнесение их с нынешней реальностью дают импульсы, с одной стороны, для подтверждения истинности определенных положений научно-философской теории становления общества социальной справедливости, а, с другой стороны, истинность иных положений теории ставят под вопрос.

С этой точки зрения мы бы обратили внимание на центральную идею коммунистических утопий Мора и Кампанеллы – идею о необходимости замены частной собственности общественной, а также еще на две остро звучащие в современной действительности темы: тему судьбы религии (шире – веры) и тему гендерных (социально-половых) отношений в будущем обществе.

источник

Произведение Томаса Мора — «Золотая книга, столь же полезная, как и приятная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии»

Представителем раннего этапа английского Возрождения был Томас Mop (Thomas More, 1478-1535). Он учился в Оксфордском университете, где испытал сильное воздействие английских гуманистов Линэкра, Гросина и Колета. Томас Мор стал известным политическим деятелем. В царствование Генриха VIII Мор занимал высший государственный пост лорда-канцлера, первого министра короля. За несогласие с Генрихом VTII по поводу способов проведения реформации Томас Мор был обвинен в государственной измене и казнен.

Самое значительное произведение Томаса Мора — «Золотая книга, столь же полезная, как и приятная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии» (A fruteful and pleasaunt worke of the beste state of publyque weale, and of the newe yle called Utopia, латинский текст опубликован в 1516 г., английский перевод — в 1551 г.). «Утопия» (что означает «несуществующее место») содержит критические суждения о пороках современного ему общества. Это не только философское, но и художественное произведение. Оно состоит из двух частей. В первой части автор обличает современную Англию, во второй детально характеризует государственные порядки на острове Утопия. В книгу введен образ самого автора, от его лица ведется повествование. Первая часть представляет собой диалог автора с вымышленным героем Гитлодеем (имя его означает «опытный выдумщик»). Гитлодей много путешествовал и много знает. От него автор узнает о жизни и идеальном общественном устройстве на острове Утопия.

Характеристика социального положения Англии XVI в., критика неравенства и несправедливости настолько верны, что первая часть может служить достоверным историческим свидетельством. Томаса Мора волновал процесс обезземеливания и обнищания английского крестьянства. Озабоченный положением народа, он метко определил экономическое состояние Англии того времени: «Ваши овцы. стали такими прожорливыми и неукротимыми, что пожирают даже людей, разоряют и опустошают поля, дома и города».

Источником всех несчастий в Англии Томас Мор считает частную собственность на землю. Самые резкие слова, обличающие Англию, вложены автором в уста Гитлодея, который и противопоставляет современному обществу социальный строй на острове Утопия.

Томас Мор впервые высказал мысль о том, что общество может существовать без частной собственности. Не отрицая идеи государственного устройства, Мор стремится нарисовать общество, в котором государство зиждется на коллективной собственности и общественном труде.

В качестве идеальных общественных отношений Томас Мор рассматривает отношения в патриархально-общинной семье. Семья является основой организации земледельческого труда и ремесла. Описание семейных земледельческих общин на острове Утопия близко к южнославянским общинам («большая семья», «задруга» на берегу Адриатики). Некоторые вопросы общества будущего Томас Мор освещает в духе представлений своего времени. На острове Утопия существует религия, но нет религиозной нетерпимости. Жители Утопии не видят никакой ценности в золоте. В обществе равных людей есть, однако, рабы. В рабов обращают тех, кто совершает преступление. Несмотря на это, в «Утопии» угадываются черты будущего социалистического общества: отмена частной собственности, установление равенства, устранение противоположности между умственным и физическим трудом. Книга Томаса Мора положила начало целому ряду произведений, в которых находит выражение утопическая мечта о справедливом обществе будущего, — «Город солнца» Т. Кампанеллы, «Новая Атлантида» Ф. Бэкона, «Океан» Дж. Гаррингтона, «Путешествие в Икарию» Э. Кабэ. Своим названием жанр утопии обязан книге Томаса Мора, способствовавшей развитию утопического романа в литературе нового времени. Произведение Мора занимает видное место в истории социалистических идей.

Произведение Томаса Мора — «Золотая книга, столь же полезная, как и приятная, о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопии».

источник

Shurupo-vert > Политология > Политико-правовое учение Томаса Мора, Утопия

Томас Мор, годы жизни 1478 — 1535,— юрист, философ, писатель-гуманист. Лорд-канцлер Англии (1529—1532).

Томас Мор не был фантастам, Томас Мор человеком с прекрасным образованием и большим политическим опытом. Томас Мор — практик политической деятельности. Его высший политический пост — Лорд-канцлер (секретарь короля, хранитель печати, наиболее доверенное лицо короля). Томас Мор современник другого классика политической мысли Никколо Макиавелли. Кроме того, Мор был другом и соратникам Эразма Ротердамского видного политического и церковного деятеля эпохи Возрождения, который активно содействовал публикации книги Томаса Мора — Утопия.

Мор был защитником католической веры, критиковал Реформацию (Мартина Лютара) церкви, не согласился с разводам короля Генриха VIII и Екатериной Арагонской, как противоречащему католической вере, за что и поплатился жизнью. В 1535 году казнён на основании Акта об измене. В 1935 причислен к лику святых Католической церкви.

Книга Томаса Мора — Утопия, была издана в 1516 году, у известного нидерландского книгоиздателя Дирка Мартенса. Рукописаная версия книги «Libellus aureus nec minus salutaris quam festivus de optimo reipublicae statu deque nova insula Utopia», не сохранилась. О книге Мора мы узнаем из перепечатанных с рукописи текстов, в частности текста издателя Мартенса. Однако, наиболее качественное издание книги было сделано в Швейцарии книгоиздателем Фробеном, под присмотром Эразма Ротердамского.

Основные политические идеи Томаса Мора из его работы «Утопия»:

• Утопия — остров государства, которое состоит из городов и сельских общин.
• Основанная государственная территориальная единица — город, который наделен определенной сельской территорией с которой получает продовольственное обеспечение.
• Все города находятся в взаимодействии и имеют систему общего распределения благ, тем самым города обеспечивают бесперебойное поступление продовольствия и материальных ценностей в общество Утопии.
• В государстве Утопии отсутствует частная собственность, действует система уравнивания всех граждан. Однотипная одежда, одинаковые жилища, одинаковые правила работы, питание в общественных столовых, все граждане живут по общим неписаным правилам общественного поведения.
• Ограничение на передвижение в рамках территории одного города. Для перемещения между городами нужно получать разрешение. Нарушения режима перемещения строго карается, при повторности — обращение в рабство.
• Утопия — государство использующая рабов. Рабы в Утопии набираются из граждан самого государства обращенных в рабство за те или иные провинности, а так же из выкупленных рабов или иным образам обращенных в рабство не граждан.
• Политическая система государства — представительная демократия (все должность избираются).
• Система управление обществом Утопии состояла из трех Уровней: 1) первый уровень: избранный семьями города представитель — сифогрант, второй уровень — транибор (представитель 10 сифогрантов), транибор — выбирается из класса ученных, третий уровень — князь (назначается пожизненно, но может быть отстранен от власти при обнаружении злоупотребления).»»
• В справедливом обществе Утопии ограничены любые действия граждан которые нарушают «идеальное поведение» граждан: запрещены публичные собрания, публичные дома, питейные заведения.
• Работа всех жителей регламентирована — 6 рабочих часов. Обязательное занятие ремеслом. В случаи успехов в изучении наук можно перейти в класс — ученных людей.
• Общество Утопии — отрицательно относится к войне. И участвует только в справедливых войнах: 1) защита территория государства Утопии 2) для свержения несправедливого политического режима в иных государствах. Для войны привлекаются — наемники.
• Отсутствие частной собственности, основа справедливого общества Утопии, так как нету необходимости к выживанию в обществе. В обществе Утопии все централизовано и все распределяется равномерно.
• Оригинальные мысли Томаса Мора: идея необходимости: эвтаназии.
• Оригинальные мысли Томаса Мора: идея: «заговора богачей, использующих свое влияние для управления государством в их интересах».

Более подробно с цитатами:

Основные политические мысли и идеи Томаса Мора: «УТОПИЯ»

«Утопия Золотая Книга, столь же полезная, как забавная, о наилучшем устройстве государства и новом острове»

Интересный житейский момент в книги Томаса Мора, который стоит заметить:

Действительно, по возвращении к себе надо поговорить с женою, поболтать с детьми, потолковать со слугами. Все это я считаю делами, раз это необходимо выполнить (если не хочешь быть чужим у себя в доме). Вообще надо стараться быть возможно приятным по отношению к тем, кто дан тебе в спутники жизни или по предусмотрительности природы, или по игре случая, или по твоему выбору, только не следует портить их ласковостью или по снисходительности из слуг делать господ.

Утопия — это остров государство, которое находится в Новом Свете (Томас Мор жил в Эпоху Великих географических открытий), который на тот момент не был исследован и таил в себе многие тайны. Мор нашел хороший вариант расположения для своего мифического государства.

Пословица гуманистического содержания от Т. Мора

«Дорога к всевышним отовсюду одинакова»

Т. Мор критикует современные ему государства и политическую систему, где главная задача руководства государства сводится к захвату территорий (это можно увидеть и по работе современника Мора — Маккиавели «Государь», где описываются способы и методы захвата и удержания новых территорий).

затем государи с гораздо большим удовольствием, гораздо больше заботятся о том, как бы законными и незаконными путями приобрести себе новые царства, нежели о том, как надлежаще управлять приобретенным.

Еще одна политическая и бизнес поговорка от Томаса Мора:

«При частой игре добьешься и выигрыша».

Томас Мор хорошо знал античные труды философов, в частности Платона, Аристотеля на которого он ссылается в свое работе.

Этот мудрец легко усмотрел, что один-единственный путь к благополучию общества заключается в объявлении имущественного равенства, а вряд ли это когда-либо можно выполнить там, где у каждого есть своя собственность.

Тут же Томас Мор подчеркивает одну из идей утопизма — уничтожение частной собственности, как основного источника зла.

Поэтому я твердо убежден в том, что распределение средств равномерным и справедливым способом и благополучие в ходе людских дел возможны только с совершенным уничтожением частной собственности ; но если она останется, то и у наибольшей и наилучшей части человечества навсегда останется горькое и неизбежное бремя скорбей.Я, правда, допускаю, что оно может быть до известной степени облегчено, но категорически утверждаю, что его нельзя совершенно уничтожить.

Закрепление мысли о необходимости отмены частной собственности:

Но пока у каждого есть личная собственность, нет совершенно никакой надежды на выздоровление и возвращение организма в хорошее состояние. Мало того, заботясь об исцелении одной ею части, ты растравляешь рану в других. Таким образом, от лечения одного взаимно рождается болезнь другого, раз никому нельзя ничего прибавить без отнятия у другого.

В данном месте возникает спор между участниками дискуссии, и задается важный вопрос, в котором присутствует и одна из основных экономических парадигм: рационального поведения человека, организации, общества. Человек рационален, зачем работать больше чем того требует необходимость. Отсутствие стимула, уравнивание участников экономического процесса в жизни общества приводит к потери экономического, социального интереса граждан к эффективной работе.

Так Томас Мор отражает тот момент в своей работе:

— А мне кажется наоборот, — возражаю я, — никогда нельзя жить богато там, где все общее . Каким образом может получиться изобилие продуктов, если каждый будет уклоняться от работы, так как его не вынуждает к ней расчет на личную прибыль, а, с другой стороны, твердая надежда на чужой труд дает возможность лениться?

Эти слова стоит запомнить: никогда нельзя жить богато там, где все общее.

На эти слова, Томас Мор дает ответ:

— Я не удивляюсь, — ответил Рафаил, — этому твоему мнению, так как ты совершенно не можешь вообразить такого положения или представляешь его ложно. А вот если бы ты побыл со мною в Утопии и сам посмотрел на их нравы и законы, как это сделал я, который прожил там пять лет и никогда не уехал бы оттуда, если бы не руководился желанием поведать об этом новом мире,

Томас Мор старается опровергнуть экономическую парадгму, которую он сам поставил перед собой, посредством описания мифического общества, которое существует на принципах общественной собственности и демократии.

Старый Свет — именуются у утопийцев, как — «живущими за линией равноденствия».

Далее Томас Мор, продолжает мысль о государстве Утопийцев и посредством одного из участника диалога, задает вводный вопрос для дальнейшего повествования:

я, — убедительно прошу тебя — опиши нам этот остров; не старайся быть кратким, но расскажи по порядку про его земли, реки, города, жителей, их нравы, учреждения, законы и, наконец, про все, с чем ты признаешь желательным ознакомить нас, а ты должен признать, что мы желаем знать все, чего еще не знаем.

Описание остова-государства Утопии:

Остров утопийцев в средней своей части, где он всего шире, простирается на двести миль, [66] затем на значительном протяжении эта ширина немного уменьшается, а в направлении к концам остров с обеих сторон мало-помалу суживается. [67] Если бы эти концы можно было обвести циркулем, то получилась бы окружность в пятьсот миль. Они придают острову вид нарождающегося месяца. Рога его разделены заливом, имеющим протяжение приблизительно в одиннадцать миль. На всем этом огромном расстоянии вода, окруженная со всех сторон землей, защищена от ветров наподобие большого озера, скорее стоячего, чем бурного; а почти вся внутренняя часть этой страны служит гаванью, рассылающей, к большой выгоде людей, по всем направлениям корабли. Вход в залив очень опасен из-за мелей с одной стороны и утесов — с другой.

Государства получило свое название от первого лидера народа Утопии -Утопа (как когдато Ромул основал Рим, так и Утоп создал общество и государство -Утопию).

Утоп довел грубый и дикий народ до такой степени культуры и образованности, что теперь они почти превосходят в этом отношении прочих смертных.

На острове расположены 54 города (аналогия с городами государствами эпохи Древней Греции). которые объеденены в общее государство Утопию.

На острове пятьдесят четыре города, [69] все обширные и великолепные; язык, нравы, учреждения и законы у них совершенно одинаковые.

Столица государства Утопийцев — город Амауроте (от греческого непознанный, темный(аллегория на туманный Лондон))

Из каждого города три старых и опытных гражданина ежегодно собираются в Амауроте для обсуждения общих дел острова. Город Амаурот считается первым и главенствующим, так как, находясь в центре страны, он по своему расположению удобен для представителей всех областей.

Описание общественного и экономического уклада жителей Утопии:

В деревне на всех полях имеются удобно расположенные дома, снабженные земледельческими орудиями.
В домах этих живут граждане, переселяющиеся туда по очереди. Ни одна деревенская семья не имеет в своем составе менее сорока человек — мужчин и женщин, кроме двух приписных рабов. Во главе всех стоят отец и мать семейства, люди уважаемые и пожилые, а во главе каждых тридцати семейств — один филарх. Из каждого семейства двадцать человек ежегодно переселяются обратно в город; это те, что пробыли в деревне два года. Их место занимают столько же новых из города, чтобы их обучали пробывшие в деревне год и потому более опытные в сельском хозяйстве; эти приезжие на следующий год должны учить других, чтобы в снабжении хлебом не произошло какой-либо заминки, если все одинаково будут новичками и несведущими в земледелии.

Все, что им нужно и чего нет в деревне, все подобные предметы они просят у города и получают от тамошних властей очень легко, без какого-либо обмена. В город они сходятся каждый месяц на праздник. Когда настанет день уборки урожая, то филархи земледельцев сообщают городским властям, какое количество граждан надо им прислать;

Описание столицы Амаурота (остальные города построены по такой же системе):

Город опоясан высокой и широкой стеной с частыми башнями и бойницами. С трех сторон укрепления окружены сухим рвом, но широким, глубоким и заросшим оградою из терновника; с четвертой стороны ров заменяет сама река. Расположение площадей удобно как для проезда, так и для защиты от ветров. Здания отнюдь не грязны.

В этом фрагменте подчеркивается общественный характер собственности утопийцев:

Двери двустворчатые, скоро открываются при легком нажиме и затем, затворяясь сами, впускают кого угодно — до такой степени у утопийцев устранена частная собственность. Даже самые дома они каждые десять лет меняют по жребию.

Описание политической системы общества Утопии:

Каждые тридцать семейств избирают себе ежегодно должностное лицо, именуемое на их прежнем языке сифогрантом, а на новом — филархом. Во главе десяти сифогрантов с их семействами стоит человек, называемый по-старинному транибор, а ныне протофиларх.

Описание должности: сифогрант:

Все сифогранты, числом двести, после клятвы, что они выберут того, кого признают наиболее пригодным, тайным голосованием намечают князя, именно — одного из тех четырех кандидатов, которых им предложил народ. Каждая четвертая часть города избирает одного и рекомендует его сенату. Должность князя несменяема в течение всей его жизни, если этому не помешает подозрение в стремлении к тирании.

Главное и почти исключительное занятие сифогрантов состоит в заботе и наблюдении, чтобы никто не сидел праздно, а чтобы каждый усердно занимался своим ремеслом, но не с раннего утра и до поздней ночи и не утомлялся подобно скоту.

Описание должности: транибор:

Траниборов они избирают ежегодно, но не меняют их зря. Все остальные должностные лица избираются только на год. Траниборы каждые три дня, а иногда, если потребуют обстоятельства, и чаще, ходят на совещания с князем. Они совещаются о делах общественных и своевременно прекращают, если какие есть, частные споры, которых там чрезвычайно мало. Из сифогрантов постоянно допускаются в сенат двое, и всякий день различные.

Во главе государства Утопийцев- избранный Князь (адем). Должность не сменяемая и пожизненная.

У всех мужчин и женщин есть одно общее занятие — земледелие, от которого никто не избавлен.

Занятие земледелием обязательное, как и ремеслом:

Кроме земледелия (которым, как я сказал, занимаются все), каждый изучает какое-либо одно ремесло, как специальное.

Описывается единообразие в одежде, в основе — практичность.

Что же касается одежды, то, за исключением того, что внешность ее различается у лиц того или другого пола, равно как у одиноких и состоящих в супружестве, покрой ее остается одинаковым, неизменным и постоянным на все время, будучи вполне пристойным для взора, удобным для телодвижений и приспособленным к холоду и жаре.

Шести часовой рабочий день от Томаса Мора, не плохо ? Во времена Томаса Мора рабочее время не ограничивалось не какими нормативами, 8 часовой рабочий день результат социальных потрясений начала прошлого столетия.

А они делят день на двадцать четыре равных часа, причисляя сюда и ночь, и отводят для работы только шесть: три до полудня, после чего идут обедать; затем, отдохнув после обеда в течение двух послеполуденных часов, они опять продолжают работу в течение трех часов и заканчивают ее ужином.

Наука в обществе Утопии, имеет место в промежутках между работай:

Эти промежутки большинство уделяет наукам.

В то же время, за успехи в науке можно перейти в другой класс жителей Утопии, которым заменяют ремесло на науку:

И, наоборот, нередко бывает, что какой-нибудь рабочий так усердно занимается науками в упомянутые выше свободные часы и отличается таким большим прилежанием, что освобождается от своего ремесла и продвигается в разряд ученых.

В справедливом обществе Утопии, присутствует сословие ученых:

Из этого сословия ученых выбирают послов, духовенство, траниборов и, наконец, самого главу государства, которого на старинном своем языке они именуют барзаном, а на новом адемом. Так как почти вся прочая масса не пребывает в праздности и занята небесполезными ремеслами, то легко можно рассчитать, сколько хороших предметов создают они и в какое небольшое количество часов.

Духовная свобода и образование — счастье жизни для жителя Утопии.

наибольшее количество времени после телесного рабства для духовной свободы и образования. В этом, по их мнению, заключается счастье жизни.

Причина человеческой жадности и хищности — человеческая нужда и гордость.

Действительно, у всякого рода живых существ жадность и хищность возникают или от боязни нужды, или, у человека только, от гордости, вменяющейся себе в достоинство превзойти прочих излишним хвастовством своим имуществом. Порок такого рода совершенно не имеет места среди обычаев утопийцев.

Утопийцы предпочитают питаться в общих столовых, питание дома, как форма неуместного поведения в обществе. Во главе с сифогрантом.

Место в середине первого стола считается наивысшим, и с него, так как этот стол поставлен поперек в крайней части столовой, видно все собрание. Здесь сидят сифогрант и его жена. С ними помещаются двое старейших, так как за всеми столами сидят по четверо. А если в этой сифогрантии есть храм, то священник и его жена садятся с сифогрантом, так что являются председательствующими.

Каждый обед и ужин начинается с какого-либо нравоучительного чтения, но все же краткого, чтобы не надоесть.

Несмотря на то, что общество утопийцев преподносится Томасом Морам, как общества справедливости, в нем уже видны черты тоталитарного общества, которому характерно принуждение. Так, для того чтобы покинуть один из городов, житель этого города должен получить разрешение. Фактически паспортная система, подразумевающая тотальный контроль за жителями общества. Права выпустить гаражанена из города имеют должностные лица — сифогранты и траниборы.

Если у кого появится желание повидаться с друзьями, живущими в другом городе, или просто посмотреть на самую местность, то такие лица легко получают на это дозволение от своих сифогрантов и траниборов, если в них не встречается никакой надобности.

Фактически система пропусков является атрибутом — тоталитарного общества, строго контролируется властями Утопии, нарушения карается жестоким наказанием, вплоть до обращения в рабство.

Если кто преступит свои пределы по собственному почину, то, пойманный без грамоты князя, он подвергается позорному обхождению: его возвращают, как беглого и жестоко наказывают. Дерзнувший на то же вторично — обращается в рабство.

Общество утопии — общества строгого нравственного и физического контроля жителей:

1. запрет публичных питейных заведений;
2. запрет публичных домов;
3. запрет «на противозаконные сборища»

Вы видите теперь, до какой степени чужды им всякая возможность бездельничать, всякий предлог для лености. У них нет ни одной винной лавки, ни одной пивной; нет нигде публичного дома, никакого случая для разврата, ни одного притона, ни одного противозаконного сборища; но присутствие на глазах у всех создает необходимость проводить все время или в привычной работе, или в благопристойном отдыхе.

Подобные меры, по мнению Томаса Мора, приведут подобное общество к изобилию во всех материальных сферах государства:

Неизбежным следствием таких порядков у этого народа является изобилие во всем, а так как оно равномерно простирается на всех, то в итоге никто не может быть нуждающимся или нищим.

Томас Мор отмечает, что в обществе Утопии золото и серебро не ценится, для жителей Утопии — золото и серебро, это металлы хозяйственного назначения.

Между тем с золотом и серебром, из которых делаются деньги, они обходятся так, что никто не ценит их дороже, чем того заслуживает природа этих металлов. Кто не видит, насколько они ниже железа?

Именно, утопийцы едят и пьют в скудельных сосудах из глины и стекла, правда, всегда изящных, но все же дешевых, а из золота и серебра повсюду, не только в общественных дворцах, но и в частных жилищах, они делают ночные горшки и всю подобную посуду для самых грязных надобностей. Сверх того из тех же металлов они вырабатывают цепи и массивные кандалы, которыми сковывают рабов. Наконец, у всех опозоривших себя каким-либо преступлением в ушах висят золотые кольца, золото обвивает пальцы, шею опоясывает золотая цепь, и, наконец, голова окружена золотым обручем. Таким образом, утопийцы всячески стараются о том, чтобы золото и серебро были у них в позоре.

Наслаждение — как конечную цель! Основной мотив жизни в обществе Утопийцев. И это без публичных домов, общественных собраний и питейных заведений?

Поэтому, по их словам, сама природа предписывает нам приятную жизнь, то есть наслаждение как конечную цель всех наших действий; а добродетель они определяют как жизнь, согласную с предписаниями природы.

В справедливом обществе Утопийцев, присутствует — рабство!

Но они обращают в рабство своего гражданина за позорное деяние или тех, кто у чужих народов был обречен на казнь за совершенное им преступление.

Иной род рабов получается тогда, когда какой-либо трудолюбивый и бедный батрак из другого народа предпочитает пойти в рабство к утопийцам добровольно. К таким людям они относятся с уважением и обходятся с ними с не меньшей мягкостью, чем с гражданами, за исключением того, что налагают несколько больше работы, так как те к ней привыкли.

Томас Мор — один из первых кто поставил вопрос о возможности — эвтаназии!

Даже страдающих неизлечимыми болезнями они утешают постоянным пребыванием около них, разговорами, наконец, оказанием какой только возможно помощи. Но если болезнь не только не поддается врачеванию, но доставляет постоянные мучения и терзания, то священники и власти обращаются к страдальцу с такими уговорами: он не может справиться ни с какими заданиями жизни, неприятен для других, в тягость себе самому и, так сказать, переживает уже свою смерть; поэтому ему надо решиться не затягивать долее своей пагубы и бедствия, а согласиться умереть, если жизнь для него является мукой ; далее, в доброй надежде на освобождение от этой горькой жизни, как от тюрьмы и пытки, он должен сам себя изъять из нее или дать с своего согласия исторгнуть себя другим . Поступок его будет благоразумным, так как он собирается прервать смертью не житейские блага, а мучения, а раз он хочет послушаться в этом деле советов священников, то есть толкователей воли божией, то поступок его будет благочестивым и святым.

Утопийцы — противники военной службы, противники войн.

Утопийцы сильно гнушаются войною, как деянием поистине зверским, хотя ни у одной породы зверей она не употребительна столь часто, как у человека; вопреки обычаю почти у всех народов, они ничего не считают в такой степени бесславным, как славу, добытую войной.

У Утопийцев интересные представление о «справедливой войне», справедливая война:

• с вторгшемся в пределы страны врагом;
• с вторгшемся в пределы страны союзников врагом;
• война за освобождение «угнетенного» народа.

Они никогда не начинают войны зря, а только в тех случаях, когда защищают свои пределы, или прогоняют врагов, вторгшихся в страну их друзей, или сожалеют какой-либо народ, угнетенный тиранией, и своими силами освобождают его от ига тирана и от рабства; это делают они по человеколюбию.

Во время войн, Утопийцы используют тактику «непрямых военных действий»:

Первый метод: они стараются вывести из равновесия политическую систему государства-противника. Они стремятся подкупам обеспечить себе сторонников, которые уничтожат противников Утопийцев, главу государства и его соратников (согласно списка).

Поэтому сразу по объявлении войны они стараются тайно и одновременно развесить в наиболее заметных местах вражеской страны воззвания, скрепленные своей государственной печатью. Здесь они обещают огромные награды тому, кто погубит вражеского государя; затем меньшие, хотя также очень хорошие награды, назначаются за каждую отдельную голову тех лиц, чьи имена объявлены в тех же воззваниях. Эти лица, с точки зрения утопийцев, стоят на втором месте после государя как виновники раздора с ними. Награда, обещанная убийце; удваивается для того, кто приведет к ним живым кого-нибудь из внесенных в упомянутые списки. Наряду с этим и сами внесенные в списки приглашаются действовать против товарищей, причем им обещаются те же самые награды и вдобавок безнаказанность.

Второй метод: нарушения целостности общества, создание конфликтов внутри государства между отдельными общественными группами

Если дело не подвигается путем подкупа, то утопийцы начинают разбрасывать и выращивать семена междоусобий, прельщая брата государя или кого-нибудь из вельмож надеждой на захват верховной власти. Если внутренние раздоры утихнут, то они побуждают и натравляют на врагов их соседей, для чего откапывают какую-нибудь старую и спорную договорную статью, которые у королей всегда имеются в изобилии. Из обещанных собственных средств для войны утопийцы деньги дают весьма щедро,

Утопийцы — используют наемников для участия в войнах:

Таким образом, они посылают на войну солдат, нанятых отовсюду,

Заполет — воинственное племя, которое наилучшим образом подходит для наемничества в армию Утопийцев.

Утопицы — используются в бою в последнюю очередь.

Редкая война начинается без того, чтобы в войске обеих сторон не было значительной доли заполетов.

После заполетов утопийцы берут войска того народа, в защиту которого поднимают оружие, затем вспомогательные отряды прочих друзей. Напоследок они присоединяют собственных граждан, одного из которых, мужа испытанной доблести, они ставят во главе всего войска. К нему назначаются два заместителя, которые, однако, остаются частными людьми, пока с начальником ничего не произошло. В случае же его плена или гибели его замещает, как по наследству, [100] один из двух упомянутых помощников, а его, глядя по обстоятельствам, — третий.

Томас Мор — сторонник права женщины на воинскую службы. В обществе Утопийцев женщина имеет служить в армии Утопии.

Повторяю, утопийцы не тянут никого из своей среды против его воли на войну за границу, но, с другой стороны, если какая женщина пожелает пойти с мужем на военную службу, то она не только не встречает препятствия в этом, а, наоборот, поощрение и похвалу; в строю всякую из выступивших ставят рядом с ее мужем, затем каждого окружают его дети, свойственники и родственники.

В обществе Утопийцев — полная религиозная свобода, право на свободное вероисповедание (И это говорит ярый католик Томас Мор, канонизированный католической церковью).

Именно, среди древнейших законов утопийцев имеется такой, что никому его религия не ставится в вину.

Далее, квинтэссенция благополучия жителей Утопии:

В Старом Свете — каждый «сам за себя», человек обязан самостоятельно заботиться о своем благополучии, в силу чего он обязан взаимодействовать с обществом. В государстве утопийцев, все граждане заботиться об общем благе и распределение накопленных продуктов происходит справедливо и равномерно в отношении каждого гражданина Утопии.

И здесь и там такой образ действия вполне правилен. Действительно, в других странах каждый знает, что, как бы общество ни процветало, он все равно умрет с голоду, если не позаботится о себе лично. Поэтому в силу необходимости он должен предпочитать собственные интересы интересам народа, то есть других. Здесь же, где все принадлежит всем, наоборот, никто не сомневается в том, что ни один частный человек не будет ни в чем терпеть нужды, стоит только позаботиться о том, чтобы общественные магазины были полны. Тут не существует неравномерного распределения продуктов, нет ни одного нуждающегося, ни одного нищего, и хотя никто ничего не имеет, тем не менее все богаты.

Далее, Томас Мор говорит о «заговоре богачей» которые в силу своих финансовых возможностей испоьзуют государство в своих целях. Как неудивительно, но мысль Томас Мора о заговоре богачей и их влиянии на государства весьма актуальна, судя по последним статьям «Тhe Economist» .

При неоднократном и внимательном созерцании всех процветающих ныне государств я могу клятвенно утверждать, что они представляются не чем иным, как некиим заговором богачей, ратующих под именем и вывеской государства о своих личных выгодах . Они измышляют и изобретают всякие способы и хитрости, во-первых, для того, чтобы удержать без страха потери то, что стяжали разными мошенническими хитростями, а затем для того, чтобы откупить себе за возможно дешевую плату работу и труд всех бедняков и эксплуатировать их, как вьючный скот. Раз богачи постановили от имени государства, значит, также и от имени бедных, соблюдать эти ухищрения, они становятся уже законами.

Одна из последних мыслей в произведении Томаса Мора «Утопия», — корень всех человеческих бед, человеческая гордость.

Но этому противится одно чудовище, царь и отец всякой гибели, — гордость….. Эта адская змея пресмыкается в сердцах людей и, как рыба-подлипало, задерживает и замедляет избрание ими пути к лучшей жизни.

источник